– Долбаные ублюдки! На своих двоих, да ещё ночью, мы его точно не нагоним, нужен транспорт. Линкольн?
– Связи нет, похоже, что ретранслятор накрылся…
– Да что сегодня за день такой! Ладно, заберите пластину и уходим.
Послышался странный скрип совсем рядом, уже в салоне.
– Дисмас, ты что там забыл?
– Командир, здесь живой, – озадаченно отозвался боец.
– Час от часу не легче! – баритон приблизился к машине, щёлкнув каким-то переключателем чуть ли не у меня над самым ухом. – Твою мать, Дисмас, твою же суку мать… Что за дерьмовый сегодня день… Ты видишь, КТО это?
– Проклятье! – выругался ещё кто-то рядом. – Но как…
– Теперь понятно, почему он его не тронул, – пробурчал командир, снова чем-то щёлкая. – Дьявол, как же нужен транспорт…
– Он в коме, видимо его на «скорой» и везли. Какие будут приказы?
– Ну не тащить же его с собой… Ладно, Дисмас вколи-ка ему «Икс-тринадцать», вернёмся за ним утром.
Раздался влажный шлепок инъектора, но боли я, естественно, не почувствовал, даже не смог определить примерное место, куда был сделан укол.
– А если он иммунный?
– Будем молиться Господу, чтобы нам повезло, и он не сдох впустую. Линкольн, далеко отсюда до ближайшего ретранслятора?
– Километров двадцать… А что с объектом?
– Да никуда он не денется, не видишь, в каком он состоянии? Первым делом – связь. И распылите-ка в машине репеллент, чтоб до утра в долбаный салон никто не сунулся.
– Есть!
Пронзительно зашипел баллончик, выпуская наружу сжатый воздух.
– Всё, выдвигаемся!
Шаги стали удаляться от машины, пока не стихли совсем, снова оставив меня в недоумённом одиночестве. Что сейчас вообще произошло?!
Но вокруг снова были темнота и безмолвие, даже птиц не стало слышно. Ничего не отвлекало от тяжёлых раздумий.
Через какое-то время – может, час, а может и год, впереди стало понемногу светлеть. Наконец-то!
Я с огромным трудом открыл слезящиеся глаза и со стоном приподнялся на локтях. К счастью, это был не салон «скорой», а уже знакомый гостиничный номер. Источником света, резавшего глаза, оказалась одинокая лампа на столике, которую зажгла Истерика, когда на улице стемнело. Раритетные часы показывали половину двенадцатого. А по ощущениям во сне прошло никак не меньше десятка часов.
Девушка-сновидец обнаружилась в кресле, придвинутом к кровати. Вид у неё был уставший, и чуть виноватый, как человека, пришедшего на работу после обеда в понедельник.
– Извини, Змей. Я пыталась.
– Пыталась что? – машинально переспросил я, ещё окончательно не придя в себя.
– Ну, эта чернота… Вряд ли ты хотел именно это увидеть.