— Дрался ты неплохо, — говорила между тем Ида. — Того солдата уже похоронили. В лагере у них мертвая тишина.
Мертвая… Не в том ли заключался смысл знамения? Он не умер сам, но убил — убил ненамеренно, убил способом, совершенно чуждым его природе. Так что же, знамение можно считать исполнившимся?
Бинк выпрямился. Ему пришла в голову еще одна мысль.
— У Трента подлинный талант. Он превратил нас. По-настоящему.
— Подлинный, — мрачно согласилась Ида, — Признаюсь, раньше я сомневалась. Но теперь верю.
— Наверное, он превратил нас обратно, когда мы валялись без сознания.
— Ну да. Он провел показательный урок, и только.
— Очень даже показательный.
— Да уж! — Ида передернулась. — Бинк, я… я не знаю, смогу ли еще раз пережить такое. Дело не только в превращении. Это…
— Я понимаю. Из тебя получился на редкость уродливый василиск.
— Да я во всех обличьях уродиной останусь. Но такая злоба, тупость, мерзость — это невыносимо! Провести остаток жизни в таком виде…
— Я тебя не виню, — сказал Бинк. Но что-то никак не давало ему покоя. Они пережили нечто столь важное, что разбираться во всех нюансах придется еще долго.
— Я и подумать не могла, что кто-то сумеет заставить меня пойти против совести. Но это… это… — Ида закрыла лицо руками.
Бинк молча кивнул и тут же немного сменил тему:
— А ты заметила, что эти твари были самцом и самкой, василиском и василисочкой?
— Естественно, — сказала она, взяв себя в руки, — Мы ведь тоже самец и самка. Волшебник может изменить нашу форму, но не пол.
— Но василиски же бесполые. Они вылупляются из яиц, снесенных петухом. Он им вместо родителей.
Она задумчиво кивнула, вникая в суть проблемы:
— Ты прав. Если есть самцы и самки, то они должны спариваться и размножаться. Отсюда следует, что они не василиски. Парадокс!
— Должно быть, само определение неправильно, — сказал Бинк. — Или все, что нам известно о происхождении этих чудовищ, — сплошные выдумки, или мы были не настоящими василисками.
— Настоящими, будь уверен, — Она поморщилась от жутких воспоминаний. — Лично я нисколько не сомневаюсь. Впервые в жизни я рада своей человеческой внешности. — В ее устах это признание дорогого стоило.
— Это значит, что магия Трента насквозь реальна, — сказал Бинк, — Он не просто меняет внешний вид, он действительно превращает одно в другое. Понимаешь? — Но тут терзавшая его неясная мысль обрела наконец форму: — Но если магия исчезает за пределами Ксанфа, сохраняясь только на узкой полоске вдоль щита, то нам достаточно было бы…
— Бежать в Обыкновению! — подхватила Ида, — И со временем мы обрели бы свой изначальный вид. Так что изменить нас навсегда он не может.