Мы остались вдвоём с полковником Волковым.
– Анатолий Алексеевич! Через пару недель Фроловский уедет в Питер учиться. Кого думаешь на его место?
– Да есть у меня такой на примете! Его за провинность малую в унтера разжаловали. Так пока в звании не восстановят, он не может у нас учиться. А чувствую пилот из него получится классный!
– Кто таков?
– Николай Марковкин – ударение на первую А! Из Ярославля!
– Ну что же – твой начштаба, тебе и решать!
Ближе к вечеру прискакал есаул Плаксин:
– Опять у нас всё не слава Богу!
– Что на этот раз?
– Задержали мои казаки сразу пятерых журналистов. А с ними и шестой, с фотоаппаратом на треноге. Сразу пороть не стали – решили тебя спросить. Они орут, что мы, мол, свободная пресса и личности их неприкосновенные. Я одному по уху съездил – вполне прикосновенна личность – ухо припухло.
– Запри-ка их пока в Гатчинском замке в полуподвальном каземате, да в таком, что бы окошко во дворик выходило. Завтра над ними майор Сигаев учинит военно-полевой суд. Мол, их газетёнки-то не только друзья читают, но и враги. А они хотели все наши секреты раскрыть и даже фото Орлят выложить. А это уже измена Родине. Вечерком их пускай в баню сводят, а как помоются, то одежду ихнюю им не отдавать а выложить саваны. Рано по утру пусть плотники над их окошком погромче топорами то стучат и строят эшафот с виселицей. Тогда, может, поймут зачем их в чистое переодели и помыли. Ну а как выведут под барабанную дробь, гонец прискачет с Указом о помиловании. Да наплетёт, что графиня Зинаида Павловна и Мария Петровна Столыпина в ногах у государя валялись, но прощение им выпросили. Их обратно в каземат, одеваться и с вещичками на выход в полный рост. Так уже через пару дней весь Питер будет знать, что эти барышни первые заступницы для прессы. И попробуй кто тогда, хоть одно дурное слово черкануть про нас или про Столыпина – свои же заклюют!
– Смешно! Но умно!
За вечерним чаем я предложил всем:
– Про наши полёты и так уже все знают. Это секрет Полишинеля. Пора бы нам самим заявить о себе на весь мир. Но вот как это сделать?
– Да куда уж проще то! – сказал Комрад: – В апреле в Париже открывается Всемирная выставка, посвященная вступлению в 20-й век. Вот и надо нам там засветиться. Взлетим откуда-нибудь из предместья Парижа, сделаем несколько кругов над Эйфелевой башней, сбросим памятные листовки на русском и французском, что бы никто не усомнился в нашем первенстве в небе. А уж газеты про нас раструбят по всему миру.
– Точно! А перед русским павильоном поставим первого Орлёнка с Анзани. Крылья и хвост ему Зарубины примастырят, как у летучей мыши. И пусть тогда и фотографируют, и копируют, и пытаются улучшить. Самолёт с двигателем сзади и с толкающим винтом – это путь в никуда или в тупик. «Нас не догонят! Нас не догонят! Нас не догонят!!!» – пропел я.