– Надежда Викторовна! Чуточку переборщите с креном и сорвётесь в штопор. Успеете только вскрикнуть: – «Земля, встречай!» – A дальше – впереди цветы, сзади музыка и посерёдке вы в белых тапочках, вечно молодая. Оно вам надо?
Замечание пошло на пользу и далее Мария Петровна летала очень аккуратно.
И вот пришла телеграмма от адмирала: «Рама готова».
Отправил ответ: «Высылайте быстрее».
Раму привезли на длиннющих дрогах прямо со станции в Гатчине. Она оказалась на удивление лёгкой. В ангар её занесли четверо Зарубиных младших и нежно положили на пол. Собрался консилиум: мы с братом, вся бригада дяди Лёши и все Зарубины. Молча смотрели и думали с чего начать.
Первым нарушил молчание дядя Лёша:
– Прост-таки надо её на колёса поставить, а там покажет кто куда и что к чему.
Поставили, приделали лонжероны крыла. По чертежам Жуковского начали вырезать нервюры и работа закипела. К концу недели уже был готов скелет всего самолёта. Закрепили на живую нитку уже пришедшие движки. Красивый агрегат получился. Хоть и без винтов, но уже чувствовалась мощь.
На выходные Зинуля привезла Марию Петровну. Комрад отпросился на полетать, всем остальным объявили выходные. А я сидел и тупо смотрел на своё детище. Полетит или не полетит? Из ступора меня вывел Зарубин старший. На верстаке уже лежали два бруса красного дерева.
– Какой длины винты-то будем выстругивать?
– Да делайте метра три, а там, может, и подкоротим! – сказал я и ушел в терем.
Что бы хоть как-то отвлечь себя, взял газету. В разделе криминальной хроники меня насторожила одна замётка: – «В Одесском суде был оглашён приговор по делу Южно-русского рабочего союза. Руководитель союза Лейба Давидович Бронштейн с сообщниками были приговорены к различным срокам ссылки в Сибирь». – Что-то знакомое. Но вот что? И тут вспомнил. Так это же Лев Давыдович Троцкий! А ведь может пригодиться.
– Валерий Павлович! Ты не спишь? – постучал я в дверь к майору Сигаеву.
– Заходи! Просто прилёг с книгой от скуки.
– Как суд-то прошел, расскажи!
– Да ничего особенного. Когда их по утру во дворик вывели, то журналюга один, кажется Илья Летинов, даже лужу напрудил. Один только фотограф держался молодцом. Оглядел эшафот, глянул на башенные часы и скаламбурил: –
«Ночью думы муторней,
плотники не мешкают.
Не успеть к заутрене,
больно рано вешают!»
– Кто таков?
– Дмитрий Гришечкин. Волевой мужчина!
– Возьми на замётку! А скуку могу тебе мигом вылечить!
– Вылечивай! – согласился Валера и полез за рюмками.
– А дуй-ка ты в Одесскую пересылку, найди там Лейбу Бронштейна со товарищи и вези их в Москву. Я через неделю там буду. Но только без фанатизма!