Вечером меня навестил Гоша. Он сообщил мне о нормальном здоровье супруги, хотя прекрасно знал, что уж об этом-то я в курсе не хуже его, слегка пожаловался на некоторые финансовые трудности – кредитов нет, французских – уже, немецких – еще. Впрочем, мы наметили сгладить эту проблему выпуском государственных чеков для безналичных расчетов между предприятиями, так что Рябушинский подсуетился вовремя.
– Ну а с Гучковым никак мирно разойтись не получилось? – поинтересовалось величество.
– С этим бретером? С ним разойдешься, как же… Главное, обаятельный ведь, даже жалко его… того…
– Обязательно?
– Сам думаю. С одной стороны, в какой-то мере он нам союзник. Правда, у нас уже был один такой, ты еще на его похоронах прочувствованную речь говорил, помнишь? В лице злодейски убитого Сергея Юльевича мы потеряли… Блин, уже забыл, кого именно. И этот из той же серии. И не в том дело, что он видит Россию конституционной, я бы даже сказал, весьма конституционной монархией с собой во главе парламента, хотя меня такая перспектива и не вдохновляет. Гораздо хуже, что он злейшего врага России – мировую финансовую олигархию – считает другом и союзником! Ну и последнее соображение. Ты у нас немножко авантюрист. Я в общем-то тоже. На Маше в этом отношении вообще пробы негде ставить. И так перебор, а тут еще один, да такой, что сойдет за полтора имеющихся? Не, на фиг, на фиг нам такое счастье. В общем, буду целиться по мотору, а там уж как получится. Или все-таки сразу по баку? Дилемма, однако.
– Сейчас решим, – обнадежил Гоша и достал из кармана монету-червонец. – Орел – бак, Ники – мотор. Бросаю… М-да. Интересно, с какого это ракурса надо атаковать «Бобик», чтобы разбить движок, не задев ни бака, ни пилота?
– Спереди-сверху, понятно, – хмыкнул я, – пожалуй, мне тоже раз несколько потренироваться придется, чтоб не опозориться перед кинокамерами.
– Снимать будешь?
– А как же. И после дуэли оба самолета загоню коллекционерам, то есть мой самолет и его обломки. Билеты на аэродром, само собой… Дуэль дуэлью, а про бабки сам только что жаловался! На биржах, правда, это вряд ли вызовет какие-либо колебания…
– Не факт, – задумался Гоша. – Знаешь, я, пожалуй, поеду, надо прямо сейчас с Машей посоветоваться.
Ну вот, думал я через полтора месяца, в этот день люди будут от дам получать подарки и поцелуи, а я тут мерзни на высоте… Десятое ведь февраля на дворе! По европейскому календарю – двадцать третье. А все гуманизм, черти бы его драли! Была ведь мысль провести бой на малых высотах, там теплее, но в этом случае оппоненту не светило воспользоваться парашютом. Так что пришлось быстро набирать пару километров, потом ждать, пока сюда приползет Гучков, потом смотреть, как он на ровном месте срывается в штопор… Видно, вспомнил, что в этом случае надо бросить управление, потому как вышел и опять полез вверх. Ладно, хватит ему набирать высоту, подходим сзади, смотрим, как реагирует. Никак? А, понятно, ему не до окружающего, удержать бы самолет… Я обогнал противника, сделал широкий вираж и зашел ему в лоб. В центре винта приближающегося самолета заплясали вспышки – Гучков открыл огонь. С полукилометра. Снайпер, однако! Трасса очереди прошла метрах в ста от меня. Я сделал боевой разворот и оказался на параллельных курсах с Александром Ивановичем, метрах в трехстах выше. Естественно, он меня потерял, но не суетился, не вертел головой, помнил, чем это у него кончилось в первый раз. Ладно, снижаемся. Примерно с пятидесяти метров я дал две короткие очереди. Как там «Пересвет» с оператором? Нормально, ракурс хороший, снято должно быть качественно. Еще, что ли, дубль устроить? Нет, поздно – противник клюнул носом, его мотор выплюнул клуб черного дыма и встал. Хорошо хоть, что заклинило его с винтом в горизонтальном положении, так проще и лететь и садиться. Или он прыгать будет? Вот, завозился в кабине, привстал… Ну что ты будешь делать – застрял, урод!