«Пропади ты пропадом! — думала она, направляясь к метро, — Знать тебя больше не желаю!»
Она держалась всю дорогу, но потом, когда пришла в свою тихую обшарпанную комнатку, села на кровать и разревелась. Тошно было невыносимо, хотелось собрать чемодан и ухать домой, к маме. Ей вдруг опротивело все — и институт, и соседи по общаге, и весь этот чужой огромный город. Эта дурацкая вожделенная Москва! Элина проплакала половину ночи от жалости к себе, наутро не пошла в институт, потому что глаза были красные и лицо опухло. К вечеру навестить ее пришла Римма.
— Эй! Открывай! — вопила она под дверью, — Я знаю, что ты там!
Элине не хотелось никого видеть, но пришлось ее впустить. Римма, верная своим принципам, все равно не ушла бы.
— Что это с тобой? Похмелье? Может, за пивком сбегать? — спросила Римма, ужаснувшись ее опухшей физиономии.
— Ну что ты мелешь… Какое еще похмелье.
— А что случилось? Ну-ка, рассказывай. С Вадькой поссорилась?
— Ты откуда знаешь?
— Догадливая я.
— Догадливая… Ты, небось, знала, что у него жена есть.
— Что-о? — Римма округлила глаза, — Да ты что?! О-о!
Она вдруг расхохоталась, упав на кровать.
— Слушай, он жаловался как-то, что предки хотят его женить на какой-то уродине, дочке их влиятельных друзей. Но он-то говорил, что скорее удавится, чем женится на ней!
— Значит, ты знала!
Элине хотелось ее задушить.
— Да что знала?! Я же говорю, не собирался он на ней жениться! А когда у вас с ним закрутилось, я думала, все — любовь пришла, все предки побоку. Слушай, ну, может она и не жена… Так в гости пришла. Он сам-то что говорит?
Элина опустилась на кровать рядом с ней.
— Если она и не жена, то скоро все равно ею станет. Ну и хрен с ним! — махнула она рукой, — Пожалеет еще!
— Конечно, пожалеет, — согласилась Римма, — Где еще он такую девку найдет?
Она выдержала почти неделю. Тихонечко плакала ночами и просила вышние силы, чтобы Вадик раскаялся, понял, как он ее любит и вернулся. «Разве бросают таких, как я? — вопрошала она темноту, — Нет, я знаю, он тоже страдает, но не приходит из гордости. Ведь я его ударила».
В конце концов, Элина настолько убедила себя, что Вадик страдает без нее еще больше, чем она без него, что ей даже стало его жалко и однажды она таки решилась смириться и пойти к нему сама.
Она подошла к нему в институте, дождавшись, пока он останется один, и едва не заплакала от счастья, когда ей показалось, что Вадик действительно рад ее видеть. Как будто солнце вдруг выглянуло из-за туч и осветило ее золотым сиянием. Она сказочно хороша была в тот момент.
— Конечно, я люблю тебя, — говорил Вадик, гладя ее ладонь, — Я тебя очень люблю. Какое, в сущности, может иметь значение на ком там я женюсь? Ведь это не важно. Женитьба это такое официальное мероприятие, что оно может значить на самом деле?