— Ты понимаешь, не так ли?
Майри расправила плечи.
— Ну, я…
— Тогда ты должна знать, большинство греческих родителей предпочитают, чтобы их дети обучались английскому языку британцев. И особенно, когда они приезжают со степенями из таких школ, как Кембридж, где я набрала своих преподавателей…
С каждым словом, которое вышло из уст Чарити, ее британский акцент стал все более очевидным. Это было действительно странно, когда другой учитель только что звучал, как королева Елизавета, упоминая, что она из Кембриджа, или что ей нужны томаты в омлете.
Мэнди нахмурилась. Майри знала этот взгляд. Это означало, что ее подруга так близка, чтобы засмеяться. За Чарити Вельвет уже раздвоилась, и уже давно усовершенствовала искусство бесшумного смеха.
Чарити похлопала своим стильным волосам, которые закручивались в локоны, свисающие на обнаженное платье без бретелек.
— Не принимай это близко к сердцу. Просто они предпочитают, чтобы их дочери учились у тех, кто действительно говорит по-английски.
Майри едва могла моргнуть. Что это значит? Этот американский язык был какой-то поддельной версией английского языка?
— Итак... — Чарити ожидаемо посмотрела на нее. — Тогда мы все согласны?
Прежде чем Майри могла ответить, Роуз повернулась, чтобы нахмуриться, когда она прошипела с конца лестницы:
— Они идут! — Она заставила родителей учеников звучать, как огромная волна зомби, чтобы заполучить их.
И они пришли, действительно, идя так же медленно, как покрасневшая невеста, которая собиралась спуститься по проходу. Поскольку ее тетя Вильма была любимым адвокатом по разводам в Голливуде, то Майри рано разоблачала богатых и знаменитых. Но даже после стольких лет она все еще не могла преодолеть привилегии и права, которыми обладали эти люди. Они шли, разговаривали и действовали, как и всему остальному человечеству, посчастливилось дышать тем же воздухом, что и они.
Роуз приветствовала первую партию родителей и опекунов с вежливым обаянием, ее мягкий, но хорошо модулированный голос, задающий тон для остальной части дня.
«Не смотрите в их глаза слишком долго».
«Не называйте их по именам, даже если они вас приглашают».
«Не позволяйте им знать, что их дочь — не самый красивый, умный и добрый человек на земле».
Челюсть болела, пытаясь оставаться улыбающейся, Майри приветствовала каждого родителя и опекуна, который попадался ей, полагаясь на сценарий Роуз, чтобы убедиться, что она случайно не стала злейшим врагом кого-либо. В конце концов, греки, как известно, хорошо держали обиды.
Но с утра до полудня ее надежды начали исчезать. И когда слуги леди начали закрывать двери школы, последняя из надежд Майри упала в пыль.