Тело хозяина дома заколыхалось в приступе смеха, но глаза оставались все так же холодны, как две льдинки.
Ковалев побледнел. Челыш наверняка попытается избавиться от них, едва только их деньги перекочуют в его карманы.
— Пока.
Трошин, поежившись, промолчал. Они оделись и быстрым шагом направились к припаркованным за домом автомобилям.
— Мерзавец! Что он о себе возомнил? Неужели он верит во всю эту муру?! — Трошин осмелел, отдаляясь от столика на безопасное расстояние. — Он же пустит нас по миру!
— Вернись и скажи ему об этом, — прошипел Ковалев, — если ты такой смелый, каким хочешь казаться.
Трошин его не дослушал.
— Нужно решительно с этим кончать! — на его губах выступила пена. — Обращается с нами как с холуями… Мне это вот уже где сидит. — Он черканул ребром ладони по горлу. — И что теперь о нас подумает Лепяев?
— Ты опоздал со своим беспокойством, — сквозь зубы процедил Ковалев и наградил собеседника полным бешенства взглядом. Того передернуло.
— Сам попал как курица в ощип, так и меня за собой потянул… Нечего было воровать у Лепяева, пытаясь подставить под удар мою шею, тогда бы и не угодили меж двух огней. Если Челыш все-таки надумает ему об этом сказать, нам точно конец. Ну, а этому носорогу после нашего разрыва с Лепяевым мы нужны как собаке пятая нога. Деньги-то наши он уже подмял под себя, разве нет?
Судорожно вздохнув, Трошин не успел ничего возразить. По дорожке к ним приблизились телохранители, давно превратившиеся в надсмотрщиков.
— Тьфу ты, баба, а не мужик! — Ковалев раздраженно махнул рукой. Сплюнув, не оборачиваясь направился к автомобилю.
— Слюнтяй проклятый!..
Машина замерла у массивных металлических ворот. Из окошка кирпичной сторожки показался здоровый амбал. Выйдя на улицу, он нажал кнопку открытия створки ворот. Из оттопыренного кармана его брюк торчала рукоятка пистолета. Ожидая, пока гости Челыша, как пугливые мыши, проскочат мимо, он вытянул губы трубочкой. Его круглую широкую физиономию перекосила гримаса презрения к этим набитым долларами мешкам, потеющим от страха перед его хозяином.
Ковалева от одного вида этой обезьяны пробрал озноб. Он тронул плечо водителя, чтобы тот ехал быстрее. Позади, пытаясь их обогнать, на узкой дороге металась машина Трошина.
Едва гости скрылись из вида, Галина юркнула на колени любовнику и холодно проговорила:
— Ты зачем разругался с Лепяевым? — ее сузившиеся глаза метали громы и молнии.
— Замолчи! — еще ни одна женщина не осмеливалась перечить Челышу, но Галине из-за ее роскошного тела он прощал многое. — Ты много о себе возомнила в последнее время. Мне это не нравится, — недовольно сказал он, поглаживая ее шелковистую кожу.