Полковник торжествовал.
— Мы, конечно, могли бы накрыть его с вертолетов, перехватив по дороге в Ле-Мож, или устроить на дороге засаду, но у меня нет уверенности, что в этом случае его удастся арестовать живым. Велика вероятность, что он банальным образом разобьется в своем пикапе. Взять его в городе будет значительно проще.
Они расселись по автомобилям и тронулись в путь.
— Шавур, передай капитану Легрену, чтобы готовился к встрече, и срочно вызови на связь остальных, — все они мне понадобятся в Ле-Може. А также узнай про засевших в «Чаще» бандитов, схвативших Морозову, как они там ведут себя…
Он усмехнулся:
— После ареста Белбороды, я лично займусь и ею, и этим упрямцем Самойловым!
Фелибер откинулся на сиденье в распрекраснейшем расположении духа, полагая, что дело практически завершено. Мюрье покосился на него и еле заметно покачал головой, не разделяя его уверенности.
* * *
Дежурный жандарм был не на шутку обеспокоен угрозой полковника оставить его без пенсии. Он поспешил затолкать возмущенного Самойлова в камеру, полагая, что его уже обыскали. Это подтверждал и его выпотрошенный в гостинице саквояж.
Получив в спину грубый толчок, Алексей, споткнувшись о высокий порог, влетел в затхлый каменный мешок, расположенный в подвальном помещении жандармерии. Еле успев выбросить перед собой руки, он ткнулся в стену напротив.
— Эй ты, обезьяна, полегче! — выкрикнул он в забранное решеткой окошко размером чуть больше ладони.
Из-за закрытой двери раздался смех, усиленный низкими сводами. Жандарм чувствовал себя превосходно. Угрозы полковника были для него уже не страшны — он в точности исполнил его приказание.
Когда хохот смолк, и жандарм оставил его наедине с обитавшими здесь тараканами, Самойлов ощутил тревогу: ограниченное пространство действовало на него угнетающе.
Он посмотрел на тусклую лампочку над головой и в какой-то момент признал, что в разговоре с Фелибером погорячился.
Он с отвращением отдернул руки от влажной стены и поспешил вытереть их о брюки.
— Кажется, я здорово влип.
Он раздавил каблуком нескольких насекомых, сел на корточки посреди камеры, не желая прикасаться спиной к стенам, и погрузился в невеселые думы.
Он признал, что в чужих законах он полный профан, и даже не знает телефона посольства. С горьким вздохом Алексей вытащил из кармана диктофон и прослушал запись беседы с контрразведчиками. Он включил его перед тем, как открыть дверь номера.
Качество записи было хорошее. Чувствительный микрофон уловил даже шепот Фелибера, обещавший Шавуру отдать Алексея на расправу.