При воспоминании об этой горе накаченных мышц, у Самойлова засосало под ложечкой. Ему очень не хотелось вновь попасть под его мощные кулаки.
Он достал из кармана записную книжку и принялся медленно перелистывать страничку за страничкой, надеясь через кого-нибудь связаться с консульством или посольством.
Дойдя до буквы «М», он задумчиво просмотрел телефонные номера знакомых и с недоумением уставился на фамилию Монмерай, вспоминая, кто бы это мог быть.
В следующий миг, хлопнув себя по лбу, он подскочил к маленькому зарешеченному окошку под потолком, выходящему во двор здания. Выхватив из кармана ультраплоский сотовый телефон, включил его и поднес ближе к окошку.
Ему повезло: телефон нашел сеть. Путаясь в кнопках, он стал суетливо набирать записанный в книжке номер. Ему повезло дважды, когда выяснилось, что Монмерай в это время был дома.
— Бернар, ты? Это Самойлов… Не помнишь? Ну, как же! Это тот самый парень, с которым в последнюю ночь перед вылетом из Москвы весело порезвились по ночным кабакам!.. Ну что, вспомнил?
Монмерай одно время работал в Москве собственным корреспондентом влиятельной газеты «Монд». Самойлов познакомился с ним на одном из многочисленных мероприятий, проводившихся в Москве французским посольством. Непередаваемый шарм этих встреч и сопутствующую им легкость общения привлекали к себе очень много людей. Для придания своему бизнесу респектабельности Алексей стал частым гостем этих мероприятий.
Монмерай и Самойлов, оба высокие, статные, сразу понравились друг другу. И между ними завязалось что-то подобие дружбы, но ненадолго. Через несколько недель Бернар пошел на повышение и сдал все дела прибывшему в Россию новому сотруднику редакции. Для своих друзей и знакомых он устроил прощальный вечер, после которого им обоим показалось, что не плохо было бы пропустить еще по паре рюмок, и они отправились в ночной клуб. Рюмкой, конечно, дело не обошлось…
— А, Алекс? Рад слышать тебя, чертяга! — завопил Бернар, когда вспомнил своего собеседника. — Здорово же мы с тобой тогда погуляли! Что не звонил раньше?
Самойлов представил себе худощавое лицо француза, его темные, как маслины, лукавые глаза и проговорил, извиняясь:
— Погряз в делах. Ты ведь знаешь, как это бывает… Закрутишься так, что и передохнуть некогда.
— Бывает-бывает, — смеясь, согласился Бернар. — Чем занят сейчас? Я думаю, а не повторить ли нам то похождение? Ты как, в настроении? Прилетай ко мне, я тебя по таким местам проведу, закачаешься!.. А какие там девочки! О-ля-ля!
Он в восторге зацокал языком.