Старшина Бруно Девюж нес ночное дежурство в жандармерии Ле-Можа. Сейчас он был занят тем, что листал затертый до дыр порнографический журнал. Перевернув заляпанную пальцами очередную страницу с самым откровенным во всем журнале женским фото, он завопил:
— Капрал!.. Капрал, ты слышишь меня?
Он обрадовался, что нашел достойный с его точки зрения повод, чтобы разбудить спящего помощника, так как не любил подолгу оставаться один.
В дверь служебного помещения просунулась голова заспанного молодого жандарма. Его лицо выражало досаду. Он повел осоловевшими глазами, и его взгляд остановился на необыкновенно толстом дежурном с красным, как кирпич, мясистым лицом, развалившемся в кресле за ободранным деревянным столом.
— А-а, наконец-то проснулся!
Он хлопнул ладонью по раскрытому журналу.
— Иди, посмотри на этих курочек с выщипанными ляжками, и что они вытворяют — сон как рукой снимет!
Он хохотнул и подтолкнул журнал на противоположный край стола.
— Да ты глянь. С тебя от этого не убудет.
Недовольный капрал хмуро посмотрел на Бруно, сплюнул на каменный пол и нехотя вошел в кабинет.
— Бруно, мы же с тобой договорились, что ты не будешь дергать меня ночью, разве не так?
— Ну, так, и что дальше? Тоже мне недотрога нашелся… Мало ли зачем я тебя мог позвать — может, случилось что? Такое ведь тоже бывает, не так ли?
— Только не у нас.
Длинный, как жердь, капрал уселся на крышку стола, усеянную черными прожженными пятнами от сигарет, развернул журнал и стал равнодушно листать страницы.
— О-ля-ля! — не удержался он, раскрыв очередную страницу.
— Ну, что я тебе говорил? — подмигнул дежурный. — А ты еще смотреть не хотел!
— Да я, в общем-то, и не особо рвался.
Он отодвинул от себя красочную фотографию.
— Мне и жены хватает, чтобы совать нос в подобную макулатуру. Не знаю, как тебе…
Бруно нахмурился. Об их скандалах с женой судачил весь город. Слухи передавались из уст в уста и иной раз обрастали такими чудовищными подробностями, что было стыдно выйти на улицу.
Он прорычал:
— А ну, слезь со стола, поросячье рыло! Он не предназначен для твоей тощей задницы!
Его лицо пошло красными пятнами. Маленькие глазки метали громы и молнии.
— Слишком много берешь на себя!
Испуганный капрал пожалел, что сболтнул лишнего. Бруно был злопамятен, и ничего хорошего ожидать от него не приходилось.
Девюж тяжело поднялся и выкатился из-за стола. Его в синих прожилках нос оказался на уровне груди сослуживца.
— Разбаловал я тебя, — тяжело сипя, прошипел он. — Но с меня достаточно! Твое хамство сидит у меня вот где! — он провел ребром ладони по горлу. — Я больше и пальцем не пошевелю, когда шеф устроит тебе очередную выволочку! И если однажды он взашей вытолкает тебя со службы, этот день станет самым счастливым в моей жизни!