После Гомера (Смирнский) - страница 23

битвы. С одной стороны, это очевидная дань традиционному эпосу с

его периодическим сосредоточением на индивидуальной арете кон-

кретного героя, когда даже второстепенный участник событий на то

время, что он остается в их центре, воспринимается как сосредоточение

всех героических добродетелей, возвышаясь над своим окружением и

оставаясь (до известного момента) непобедимым, как Подалирий или

Деифоб в нашем случае (Q. Smyrn. VI, 455–468; IX, 80–179). С другой —

образец софистического умения делать сильной любую отстаиваемую

позицию.

Таким образом, говорить об «упрощённой» трактовке действующих

лиц троянского эпоса вследствие их идеализации Квинтом не прихо-

дится. Напротив, психологический облик персонажей зачастую раскры-

50 James, Alan W. & Lee, Kevin H., 2000, 16

Квинт Смирнский ПОСЛЕ ГОМЕРА

28

вается в поэме полнее, чем где бы то ни было в предшествующей тра-

диции. И это, несмотря на всю сложность решаемой автором задачи: со-

хранить без искажений привычные образы героев Гомера и

одновременно показать их внутренний мир всеми литературными сред-

ствами Второй Софистики. Одним из приемов, помогающих ему при-

близиться к цели, является детальная проработка внешних проявлений

того или иного психического состояния. Убедительные как в физиоло-

гическом, так и в психологическом плане описания душевного смятения

Приама при появлении Пенфесилеи (Q. Smyrn. I, 76–82), безумия Аякса

(Q. Smyrn. V, 322–329) и других подобных ситуаций заставляют исследо-

вателей говорить о специальном интересе Квинта к медицинским темам

и его несомненной компетентности в такого рода вопросах51. Вершиной

достигнутого в этой области можно считать эффектную картину сле-

поты Лаокоонта — «унылые страшилки», по словам предвзято относя-

щихся к нашему автору новоевропейских критиков (Q. Smyrn. XII, 399–415). Антитеза слепоты/зрячести пытающегося предотвратить гря-

дущую гибель города жреца и зрячей слепоты упивающихся вином и

«победой» троянцев превращается в яркий символ, доводящий до пре-

дела эмоциональное напряжение от ожидания неизбежного падения

Трои (Q. Smyrn. XIII, 10–13).

Исследователи поэмы «После Гомера» за редким исключением счи-

тают хорошим тоном игнорировать стоявшие перед её сочинителем

композиционные трудности. Благодаря Аристотелю, выстроенная вокруг

частной коллизии, полная драматизма фабула «Илиады» провозглаша-

ется эталоном, в соответствии с которым должно строиться любое поэ-

тическое произведение (Arist. Poet. VIII). При этом к эпосу очевидным

образом применяются критерии, заимствованные из драматургии, а

именно — требование единства действия, что вступает в противоречие