— Видимо, у него тоже была слабость к сильным женщинам, — говорит Джекс и подмигивает Соне, которая от этого краснеет. Он что, флиртует?
Мой желудок стягивает узлом. Спазм проходит лишь когда Джекс бросает на меня пылкий взгляд и ненадолго сжимает мое бедро.
Небеса, я чувствую слишком многое к этому человеку, это разобьет мое сердце, при условии, что я выберусь отсюда живой.
— Значит, ты — женщина из Аутленда, — говорит Джекс. — Не удивительно, что мой брат был очарован тобой.
Соня с улыбкой кивает.
— Седрик был хорошим человеком. Он не стал активировать ампулы и отпустил меня.
— Он рассказывал о тебе. — Джекс смотрит в пустой угол комнаты, его глаза темнеют. — К сожалению, у нас было слишком мало времени.
— После его смерти другому Воину удалось перебить нашу охрану и добавить яд в воду. Мы не успели предупредить людей в Аутленде, и многие погибли.
Джекс ударяет кулаком по столу:
— Кто это был?
— Один из охранников тоннеля, остававшийся в укрытии, узнал его, — отвечает Джулиус. — Только у одного Воина светлая, длинная грива волос.
— Блэр, — шипит Джекс.
У меня встает ком в горле, а перед глазами возникают картины, как он насилует Мираджу. Меня начинает бить дрожь, в ушах пульсирует кровь. Для Блэра я сделала бы исключение из правила «не убивать».
— Почему же тогда он до сих пор жив? — В этот раз, когда Джекс вскакивает, никто не толкает его обратно на стул. Он обходит стол, пока снова не оказывается рядом со мной, и трет рукой лицо.
У меня болит душа, когда я вижу своего большого, сильного Воина в таком отчаянии.
Джулиус пожимает плечами:
— Он кажется более преданным, чем Седрик.
Преданным? Скорее жестоким. Ужасные картины навсегда выжжены в моем мозгу.
— Или у сената на него еще какие-то планы, — бормочет Джекс.
Джулиус тоже встает и нависает над столом, упираясь в него руками.
— Вы переходите на нашу сторону?
Я уже собираюсь сказать «да», потому что понятно, что иначе Джулиус не отпустит нас живыми, когда Джекс говорит:
— Один вопрос: почему главный здесь ты?
Джулиус улыбается.
— Потому что я собрал повстанцев под своим руководством.
— И почему они идут за едва ли не ребенком? Почему они доверяют тебе?
— Десять лет назад мой отец начал посвящать меня во всё, потому что хотел, чтобы однажды я пошел по его стопам. Когда я узнал, как дурят людей в городе и как обращаются с жителями Аутленда, я пришел в неописуемое бешенство. Но я не показал этого отцу, потому что знал, он сделает меня изгоем, как и мою мать. Я до сих пор притворяюсь, позволяя ему верить, что однажды стану таким, как он.