Секунда, другая. А я все смотрю на размазанный знак в центре рисунка, пытаясь удержать ее образ в голове. Нет. Не может быть. Отталкиваю в сторону Тролля, скидывая плащ. Еще слышится звон ее души. Он далеко за стеной холодной вьюги. Глаза закрываются. Я врезаюсь в этот холод, пытаясь пробиться, хватаю рассыпающуюся нить, что распадается обжигающими искрами.
— Нет, — шепчу, продолжая следовать за ней. — Нет. — Холод все глубже пробирается в мою душу. Едва различаю голос мира. Серая вьюга теряется в темноте. — Нет! — рычу я, проваливаясь все глубже в бесконечную тьму. — Вернись, Фей. Вернись. — Яркий свет звезд в этой темноте обжигает, но я продолжаю рваться вперед. Она где-то там, я слышу, чувствую. Не отпущу…
Сил становилось все меньше. Я чувствовал, как растворяюсь в этом темном и холодном ничто, теряюсь в свете ярких звезд, проваливаюсь в бесконечную пустоту.
Оксана.
Мягкое спокойствие безмолвной ночи затягивало меня все сильнее. Поначалу я еще о чем-то думала. О чем? Уже не помню. О чем-то важном. Но сейчас вспомнить не получалось. Теперь все казалось таким не нужным, странным, чуждым. Кто я? Тоже не знаю. Наверное, одна из тысячи звезд, что так же сияет на темном бархате неба. Когда-то у меня было имя. Не помню какое. Да и зачем звезде имя? Если у кого-то есть имя, он не одинок. А одиноким имена не нужны, их никто не зовет. И меня теперь не звали, а значит и имя ни к чему. Я — это просто я.
Звезды, словно соглашаясь со мной, помигивали, ослепляя своим сиянием. Внезапно, одна из них, словно сбилась с общего ритма. Засверкала ярко-ярко. Красивая. Я залюбовалась необычным для холодного черно-белого неба зеленоватым свечением. Она стремительно летела ко мне, наталкивалась на другие звезды, вспыхивая. С каждым таким ударом ее свечение становилось все слабее. А она все летела вперед, постепенно затухая, словно рвалась куда-то, к чему-то. Странная. Постепенно из яркой звезды превращалась в тусклый огонек. Сил совсем не осталось. Она застыла, не долетев до меня совсем чуть-чуть, превратившись в искорку. Такая маленькая и теплая. Захотелось дотронуться до нее, ощутить это тепло, что так чуждо для холодного неба. Несмело дотронулась до нее.
Темное небо закружилось. Такая безобидная с виду искорка обожгла, словно пожар. Я постаралась оттолкнуть ее, но она впивалась в меня все сильнее, утягивая куда-то, тащила за собой. Спокойное небо превратилось в сплошную смазанную картину ярких всполохов.
— Фей, вернись, — тихий, едва различимый, и чем-то знакомый шепот. Последнее, что я услышала, растворяясь в ярком белом сиянии, словно солнце взорвалось.