***
Лицо Петрика, с самого утра ожидавшего президента у дверей кабинета, было красным, будто ему надавали пощечин. Таким подавленным и неуверенным в себе Жоакин не видел его уже давно, с самого их знакомства, когда тот показался глуповатым и восторженным человечком.
– Выкладывай. Что у тебя стряслось? – не здороваясь, спросил Жоакин, чувствуя приближение крупных проблем.
Петрик был в настолько растрепанных чувствах, что не мог начать говорить, лишь запинался и крутил запонку на рукаве. Разносясь эхом по гулкому коридору, издали послышался звонкий и недовольный голос Леопольда:
– Я просто поверить не могу! Как являться в назначенное время, так они не имеют возможности, а сейчас притащились ни свет ни заря, – негодовал он, размахивая шляпой.
Заметив стоящих в дверях Жоакина и Петрика, он коротко поприветствовал их и пояснил причину своего громкого возмущения:
– Шишки из гильдий здесь. Весы и Рыбаки. Чего им надо – непонятно, но рвутся к президенту.
Оценив ситуацию, президент без промедления открыл дверь и велел им зайти.
– Они будут здесь буквально через минуту, – добавил Леопольд.
– Петрик, в двух словах! – приказным тоном бросил Жо.
Еще раз страдальчески вздохнув, он пустился в объяснения, из которых было понятно лишь то, что на последнем заседании в Доме Весов Петрик не справился со своей новой должностью, заняв место отца. Он никогда не вникал в детали работы этой гильдии, сконцентрировавшись на заводах и фабриках, а потому показал себя несведущим выскочкой и разгневал торговцев. Теперь они желали встретиться с самим Мейером.
Речь Петрика прервал звук открывающейся двери. Все обернулись и увидели стоящего на пороге служащего Судейской коллегии, который не имел ни малейшего отношения к Комитету и его делам. Он почтительно, но сухо сообщил:
– К вам герр Госсенс и герр Баккер из Дома Весов, герр президент. – И немедленно удалился.
На его месте тут же возникли две фигуры и вошли в кабинет. Первый был коренастым стариком с густыми седыми усами и лысиной, словно натертой для блеска воском. Второй посетитель был значительно младше его, сухопарый брюнет в тонких очках со скучающим породистым лицом потомственного аристократа.
– Чем обязан? – начал было Жоакин, но его тут же прервали.
– Мало того что по вашему недомыслию казна потеряет огромную сумму на сделках с александрийцами, так вы еще и навязываете нам своих бездарных подчиненных! Это просто немыслимо! – с порога начал брызгать слюной тот, что постарше.
Жоакин не мог позволить, чтобы его отчитывали, как мальчишку, но его правление было для гильдийцев чем-то преходящим, ведь именно они на самом деле ворочали экономикой Кантабрии.