– Заказ есть заказ. Если надо – сделаем, отчего же не сделать. Бывало и сложнее, хоть и давно: однажды при перегоне табуна пришлось за ночь строить загоны, потом разбирать и строить в другом месте из тех же досок! Все по прихоти хозяев…
Жоакин уже хотел было что-то ответить, как дверь в его выстуженный сквозняком кабинет отворилась, и вошла Гуннива, девушка из «Короны», без роду и племени, как он сам. Она была одета в скромное коричневое платье, вышитое черными лентами, и выглядела так, будто только что завершила смену на какой-нибудь типографии или швейной фабрике. Следом за ней появился Леопольд с кожаным саквояжем в руках.
– Я здесь, герр Мейер, – с улыбкой промолвила она. – Вы уже успели соскучиться?
«Замок покинутых женщин» – так следовало бы называть Виндхунд. Именно так, забытых и покинутых. Будто над ним висело проклятие, или это феи рассыпали свою вредоносную пыльцу, но все, кто задерживался там надолго, сначала впадали в сонную меланхолию, а после таяли, превращаясь в тени самих себя. Как очарованные принцессы из старинных преданий – каждая в своей башне или хрустальной гробнице, спрятанной за шиповником и терном. Луизу пугала мысль о том, что и она в скором времени застынет печальной фигурой на постаменте и укроется вуалью паутины.
С того августовского утра, когда Антуан покинул дом, Агнесс переменилась. Она уже не была той блистательной принцессой, как в день, когда отец только привез Луизу в Виндхунд; теперь она ходила, точно призрак, и избегала дружеских бесед. Так обе они остались наедине, каждая со своим горем и переживаниями, отводя взгляды при встрече. Все больше и больше Агнесс напоминала Луизе ее мать, Эмилию, которую черная тоска привела к душевному расстройству. Та редко покидала свои окаменевшие покои, а если иногда и выходила под присмотром служанки или двух, то потерянно оглядывалась по сторонам и тихонько звала сыновей. Но те не отвечали.
Несмотря на все усилия, приложенные к уборке замка, вековая пыль пропитала каждую щель и наполняла воздух сухостью и оставляла горьковатый привкус во рту. Луизу поначалу развлекали старина и замысловатость переходов, залов; она видела их словно впервые и была рада заплутать, а после выйти вдруг на уже знакомый балкон, узнать направление по картине. Какое-то время Антуан был ее неуловимым спутником в ежедневных скитаниях. Но им не удалось не то что сблизиться – даже толком поговорить. Каждый раз, когда он замечал приближение Луизы, его лицо искажало отвращение с примесью страха, будто родная сестра виделась ему мерзким насекомым, выползшим на свет из темного угла.