– Я отойду ненадолго…
– Мы будем на месте через два часа. Соизволь привести себя в порядок.
На дрожащих ногах Луиза вышла из-за столика и покинула вагон. Ей хотелось оказаться как можно дальше от этого человека.
Зеркала дамской комнаты окружили ее – напуганные Луизы были со всех сторон. Она умылась, но лицо продолжало гореть. Через два часа мышеловка захлопнется, и она навечно останется марионеткой в руках судьи: тот будет знать о каждом ее шаге.
В эту минуту поезд начал замедлять ход, сначала почти незаметно. Наконец он остановился на безвестной промежуточной станции, не доезжая до столицы. Луиза вышла и осторожно посмотрела в оконце. Поздней осенью рано темнеет, но освещенный желтыми бензиновыми фонарями полустанок был хорошо виден. Мимо Лу протолкнулся кто-то из персонала поезда, распахнул дверь и нырнул в морозную мглу.
Уже не задумываясь, она шагнула следом, не чуя под ногами высоты. На долю секунды Луизу охватило чувство падения, точно с утеса в бушующее море.
***
Луизу колотил мелкий озноб: платье из дорогой, но тонкой шерсти почти не согревало, как и отсыревший брезентовый чехол вроде тех, что она шила на фабрике. Если бы у нее было больше времени на раздумья, она бы захватила что-нибудь из теплых вещей в купе, но остановка поезда могла длиться и десять минут, и всего одну, поэтому она действовала быстро. И неосмотрительно.
Костлявая лошадка мелко трусила по размытой осенними дождями колее, ее седой как лунь хозяин полудремал, сгорбившись на облучке. Самокрутка прилипла к отвисшей старческой губе и тихо тлела, не падая.
Телега ехала в Хёстенбург.
Когда Луиза только покинула поезд, мужчина с багровым распухшим носом, восседавший в кассе, сурово сообщил, что ни дилижансов, ни поездов до утра не будет, и Луизе пришлось заночевать, скрючившись на скамейке в здании станции. За пару монет удалось купить стакан обжигающего черного чая; голода она пока не чувствовала.
Наутро небольшая площадь оживилась, и ее заполнили десятки рабочих из местных. Грузчики стаскивали коробки и мешки к краю платформы в ожидании очередного поезда. Пока Луиза осматривалась, с ней столкнулся потрепанного вида парень с большим мешком на плече. Он буркнул что-то вроде «осторожней» и зашагал дальше. Когда подъехал омнибус до Вайсбурга, Луиза потянулась было за деньгами, но на месте ее замшевой поясной сумочки остались только два обрезанных шнурка. Луиза так и не привыкла к украшениям и не имела при себе даже простенького колечка, чтобы заплатить.
Ей хотелось бы навсегда стереть из памяти те часы, пока она безуспешно упрашивала подъезжавшие экипажи сжалиться над ней и довезти до какого-нибудь крупного города или хотя бы деревушки. Извозчики смеялись, а кондукторы в открытую предлагали разные гнусности в обмен на услугу. Она уже успела отчаяться, когда наткнулась на повозку одного старика, который отправлялся в столицу. Тот заметил плачевное состояние девушки в приличной, но не по погоде одежде и согласился помочь.