Дальше можно было не слушать. Вернее, слушать не следовало, даже если хотелось, – Олле удалось переключить на себя Якоба, и теперь тот был связан правилами светской беседы и не мог отвлекать Чайку. Усилием воли Луиза сосредоточилась на игре, и голоса вокруг погасли до неясного шума. У каждого своя роль.
Первая партия сыграна, вторая и третья также позади. Чайка пока придерживается скромного счета, но постепенно повышает ставки. Две победы и один проигрыш, затем три победы подряд.
Луиза старалась не смотреть на нее, но знала, что та следит за ее рукой, лежащей на краешке стола. Легкая дрожь в пальцах, нервное постукивание ничего не может означать, кроме волнения девушки, играющей в таком высоком обществе и на такие большие деньги. Но был в этой дрожи особый ритм, и она надеялась, что замечает его только Чайка: мизинец мелко ударяет о столешницу либо его поглаживает безымянный палец – «рука короткая, у меня мало карт этой масти»; указательный палец едва заметно тянется вперед или касается края листа для записей – «рука длинная, карт одной масти много»; краткая дробь ногтями о сукно – «есть козырь, могу забрать взятку»; рука сжимается в кулак – «ренонс, нет ни единой подходящей карты».
Словно из другой комнаты, до нее долетали отголоски словесной баталии Якоба и Олле, которые уже перешли к простому выкрикиванию присказок о преферанце. Фразы сыпались совершенно невпопад и не соответствовали происходящему на столе.
– Береги даму, особенно третью!..
– Плачь больше, карты слезы любят!..
– Хочешь счастливой старости – научи жену преферанцу!..
– Ходи с бубенцов, и денежки заведутся!..
Некоторые особо двусмысленные фразы встречали гоготом, которого нельзя было ожидать от почтенной публики.
«Котел» – александрийская бронзовая чаша на золоченых львиных лапах – уже давно не вмещала денег, стоящих на кону. Луиза почти ощущала, как загустевает воздух и как проносятся в нем искры напряжения. Кто-то чиркнул спичкой, и в свете лампы закружились дымные завитки. Чайка собранна и сосредоточенна: губы сжаты в ниточку, спина прямая как стрела. Она уже трижды усложняла контракты и удваивала ставки. Марсель Бланш по-прежнему расслаблен и немногословен, но это напускное.
– Картинки картинками, а королю – уважение! – надрывался Якоб.
– Полковник был изрядным… скрягой и пасовал при трех тузах! – Олле не отставал от него ни на выпад.
Снова смех и вовсе неподобающее улюлюканье.
Чайка проиграла четыре партии подряд, вынуждая Марселя повысить ставку самому. Он, несомненно, остался горд собой. Луиза горестно и встревоженно вздохнула, убеждая его в скором триумфе.