Все вскочили на ноги. Нильс, Олле и Фабиан схватились за украденные у Борислава револьверы, которые с недавних пор постоянно носили при себе. Павел спиной загородил напуганных девушек.
Мужчина был один. Когда он поднялся к ним по одной из боковых лестниц и вышел на сцену, все смогли рассмотреть его. Преклонного возраста, но не старик, седой, с длинными, собранными в тонкий хвост волосами, он шел, прихрамывая, припадая на левую ногу. Левая сторона его рта была оттянута книзу, как это бывает с теми, кто перенес удар. Его темно-серый плащ был потрепан, а поднятый высокий ворот почти скрывал от глаз рваную мочку правого уха. Чем ближе он был, тем дальше они все отступали.
Незнакомец подошел к столу и сел, скривившись, будто хромая нога причиняла ему боль.
– Опустите оружие, – будничным и немного усталым тоном произнес он. – Со мной мои люди, а вы прячете стариков и мальца. Не стоит тревожить их.
– Вы блефуете! – громко, но как-то неуверенно сказал Фабиан.
– А ты оглянись. Медленно. – Мужчина подался вперед и темными, почти черными глазами стал наблюдать, как они осматриваются по сторонам.
Первой чужаков заметила Чайка.
– Там, – шепнула она и качнула головой в сторону кулис.
Из полузанавешенного прохода на них смотрело свинцово-блестящее дуло. Луиза присмотрелась и поняла, что в каждой нише, окружавшей сцену, было по вооруженному человеку. Еще четверо неряшливо одетых мужчин приближались со стороны амфитеатра. Их было слишком много, а все пути к отступлению были перекрыты. Олле убрал револьвер за пояс, улыбнулся и шагнул к незнакомцу:
– Признаться, в этот поздний час не ждали мы гостей! Так с кем имею честь? Вам стоит представиться, как и вашим товарищам. В приличном обществе…
– Не кривляйся, – оборвал его мужчина в плаще. – Не люблю.
– Хорошо, – легко согласился Олле и сел за стол напротив него. – Но мы все равно не знакомы. И до сих пор не знаем, что вам нужно. Очевидно, дело серьезное, раз вы не один.
– Разговор к тебе серьезный. Ты же тут главный?
Миннезингер кивнул.
– Ну так вот, главный. Талант у тебя есть, но нюха еще не нажил. Придется учить тебя уму-разуму. Цени, пока живой.
– Кто… живой?
На памяти Луизы это был первый раз, когда Олле запнулся. Но незнакомец на самом деле так действовал на окружающих, что и самоуверенный Фабиан выглядел поджавшим хвост щенком. Нильс же словно увидел призрака и не смел шевельнуться.
– Оба, – после короткой паузы уточнил их гость, извлек из кармана старомодный бархатный кисет и принялся сворачивать самокрутку. – К слову, этой весной мои ребята пытались достать тебя и даже поцарапали. Но ты распорол одному из них глотку, поэтому за тот случай мы в расчете. Так, говоришь, не знаешь меня?