И Лёха понял её слова буквально. И ни с чем её не торопил, за что Данка была ему бесконечно благодарна.
Но сегодня она красила глаза, чтобы пойти с ним на предновогоднюю вечеринку. И вряд ли ей удастся спровадить его после домой. И она ненавидела себя за это, и презирала, но чувствовала себя как политрук перед танком со связкой гранат: «Велика Россия, а отступать некуда!»
Вечеринка эта обещала стать той ещё ярмаркой лицемерия: беременная от другого мужика Оксанка со своим новым ухажёром Ромой, Лёха и Данка, изображающая из себя непорочную деву Орлеанскую.
— Отлично выглядишь, — сказала ей Оксанка, пока парни ушли за закусками.
— Сама такая! — ответила ей Данка угрюмым взглядом.
— Что делать будешь? Женское недомогание изображать?
— А ради чего?
— Ну, в принципе да, — Оксанка выискала в толпе взглядом широкоплечую Лёхину фигуру. — Он же красив как греческий бог. Преступление такому парню не дать.
— Сама-то что будешь делать?
— Ещё не знаю, — Оксанка полезла в сумочку, достала пудру, и продолжила говорить, похлопывая себя пуховкой по лбу: — Ведь и не напьёшься же. А то родится ещё алкоголик.
— Ну, с одного бокала шампанского может и не родится. А вообще долго собираешься врать?
— Да почему сразу врать-то? — она зло захлопнула пудреницу. — Я не вру. Просто не говорю правду.
— Да, нет, ты врёшь. Водишь несчастного парня за нос.
— На себя посмотри.
— А я никому ничего не должна.
— Ой, ладно, — передразнила её Оксанка и замолчала, когда Ромка поставил перед ней тарелку и бокал шампанского.
— Спасибо! — растянула губы в улыбке подруга.
Ромка оказался щуплым, скромным молчаливым парнем ничем не примечательной внешности. Смотришь на него — он есть, закроешь глаза — и уже не можешь его вспомнить, таким безликим он казался. Оксанка явно помыкала им и капризничала. Это легко можно было оправдать её беременностью, если бы только Ромка был в ней виноват.
Данке несколько дней назад до дрожи хотелось оказаться на Оксанкином месте. Она считала дни, она с замиранием сердца трогала свою набухающую грудь, она уговаривала свою глупую матку забеременеть. Она даже поверила в своё счастье, вымолив задержку в три дня, но увы! Красная Армия прискакала, размахивая шашками, и залила кровью её последние надежды.
— Ксюха, скажи, — спросила Данка, когда в середине вечера им опять выпало счастье остаться вдвоём. — Ты трахаешься с моим братом уже не первый год, как тебе удалось забеременеть?
— Не знаю. Повезло, — зябко повела она плечами. — Вернее, не повезло. Мне же не повезло, да?
— Ты просто в полной жопе, — улыбнулась ей Данка.