— Ну и долго ты будешь стоять там? — спрашиваю я, поглаживая пустое место рядом с собой на кровати.
Маккензи колеблется. Она пришла ни за чем, даже ее руки скрещиваются на груди. Ее глаза мечутся к двери, потом обратно на меня, как будто борясь с ее решением остаться. Я почти ожидаю, что она попытается спастись бегством.
— Совсем недолго, — отвечает она, плюхаясь на кровать. Правда, на изрядном расстоянии от меня. Я не виню ее за ее волнение. Я, наверное, давно бы сбежал через дверь, если бы был в ее положении.
— Вот и хорошо, — бормочу я.
Она кладет руку в пустое пространство между нами, слегка подвигая ее в сторону меня. Я протягиваюсь через пропасть и беру ее за руку. Это очень милый и теплый жест. Я сплетаю наши пальцы, держа ее крепко. Часть меня надеется, что это удержит ее от побега, когда через несколько мгновений она узнает всю правду. Я бы скрыл от нее эту правду. Честным будет признаться, что и себе-то я не говорю всей правды. Вот чем является бутылка для меня. Она удерживает меня от воспоминаний, каким чудовищем я был когда-то.
Я поворачиваю голову, чтобы прочесть выражение ее лица. Странно, никакого злорадства. Только беспокойство, немного страха и растерянности.
— Пора начать, наверное, — я решаю прервать молчание.
Она сжимает мою руку, потом отпускает.
— Поговори со мной, Энди. Расскажи мне, что ты имел в виду там, внизу?
Тяжело вдыхая воздух, я пытаюсь остановить слезы, обжигающие уголки моих глаз. Маккензи чуть наклоняется и прижимает ладонь к моей щеке. Я трусь об нее, закрыв глаза, позволяя воспоминаниям всплывать в памяти. Грудь саднит боль моего прошлого. Все эмоции, которые я так старательно пытался прятать от себя последние семь лет, хлынули из меня неудержимым потоком.
— Не знаю даже, с чего начать?!
Маккензи опускает руку и подвигается немного ближе ко мне.
— Лучшее место, чтобы начать, как правило, вначале, — говорит она со смешком.
— Да... Наверное, ты права, — вздыхаю я, ища в себе силы открыть неприглядную правду. — Это началось около десяти лет назад. Я учился на последнем курсе в Гарварде. Мы с соседом по комнате, Эйденом Райтом, делали все возможное, чтобы избежать рождественских вечеринок, которые устраивали наши родители каждый год. Они так надеялись, что мы сойдемся с кем-нибудь из девчонок, поэтому нас каждый раз осаждали просто толпы родственников и друзей.
— В любом случае, — я вздыхаю и продолжаю, — Эйден и я тусовались в нашей комнате с его тогдашней пассией. Мне нужно было уйти, потому что им хотелось побыть вдвоем. Мне нужно было уйти. У меня был абонемент с некоторых пор, и мне хотелось посмотреть на игры «Патриотов».