— Да, — рыдания прорываются всхлипами из моей груди. Я целую кончики ее пальцев, стискивая, прижимая к своей груди так, чтобы она слилась со мной. Все внутри меня кричит о том, чтобы не отпускать ее. И я не отпущу.
Плача и прося друг у друга прощения, мы постепенно двигаемся в сторону кровати. Маккензи и я падаем на кровать. Я кладу голову ей на живот, и она нежно перебирает мои волосы. Мои глаза трепещут, уже закрытые. Виски ломит, веки становятся тяжелыми от количества слез, что я пролил.
— Пожалуйста, не оставляй меня, — шепчу я, подавляя зевок. Но зевок побеждает.
— Я никогда не оставлю тебя, — ее ногти слегка царапают мне кожу головы.
— Обещаешь? — переспрашиваю я, чувствуя, как быстро приближается сон.
— Я обещаю, Энди, — она целует два своих пальца и прикладывает их к своим губам. — А теперь давай поспим.
— Поспать прозвучит прекрасно, — бормочу я бессвязно.
Она натягивает одеяло над нами и выключает свет. В темноте комнаты я ощущаю, как покой окутывает меня. Надежно укутанный ее руками, я блаженно погружаюсь в сон. Вес моей вины и вся ложь постепенно уходят из моей груди, оставляя мне возможность облегченно вздохнуть, впервые за семь лет. Как сломанная кость, сросшаяся неправильно, так и груз моей вины, что неправильно подавался кем-то, разбивал мое сердце раз за разом. Только теперь произошло правильное лечение, как я подозреваю. Маккензи и мне остается по-прежнему много работы для устройства нашего счастья, но мы становимся на правильный путь, и это только начало.
Глава 16
— Энди, — мягкий шепот щекочет мне ухо.
— Умм? — я заворачиваюсь в одеяло. Моя голова пульсирует не хуже, чем после похмелья. Голова раскалывается. Давит на глаза, и я чувствую себя опухшим. Да, теперь я точно знаю, что ночь откровений и слезы могут сделать с человеком.
Маккензи трогает меня за плечо.
— Просыпайся, соня, — она стягивает с меня одеяло.
Я скрючиваюсь и стону, пытаясь поймать ускользающее одеяло.
— Еще пять минут.
Маккензи соскакивает с кровати и обегает ее, направляясь к моим ногам. Я мгновенно вскакиваю, хватая ее за руку и возвращаю обратно в постель.
— Эй, куда это ты собралась?
Она высвобождает руку из хватки, опуская ноги к краю постели.
— В ванную комнату. Мне надо пописать, — с тупой ухмылкой на лице поднимает ноги вверх и шевелит пальцами.
Я даю ей пренебрежительную отмашку.
— Ну, иди же, женщина.
Она откидывается назад и целует меня в щеку.
— Никуда не уходи.
Я прикладываю руку к сердцу, задыхаясь в притворном ужасе.
— Теперь я знаю степень вашего гнева, я даже и не мечтал о таком, — я массирую щеку, куда чмокнула меня Маккензи.