— Моя амате. Ты будешь моей женой.
Из уголков её глаз выскользнули слезинки и не замеченные Эджем упали на подушку, она схватилась за руку на своей груди. Она будет держаться за то, что возникло между ними, столько, сколько сможет, прежде чем отпустит его — навсегда.
Через час Эдж усмехнулся, услышав урчание в её животе. Он крепко прижимал к себе практически лежащую на нем Лину. Скользнул ладонями вверх и вниз по её спине, уперся подбородком в её макушку. Эдж знал, Лина проснулась, он ощущал, как она выписывает пальцами замысловатые узоры на его коже. Они оба довольствовались тем, что тихо лежали в объятиях друг друга.
— Когда мы приедем на Ратон… — начал он.
Он замолчал, когда Лина нежно коснулась пальцами его губ. Она подняла на него мрачный обеспокоенный взгляд, затем её глаза прояснились. Где-то в глубине её взгляда Эдж видел отголоски печали.
— Давай не будем сейчас говорить о будущем. Мне нужно привести себя в порядок, — тихо сказала она, слезая с него.
— Лина… — позвал Эдж, поднимаясь и протянув руку. — Ты не можешь игнорировать то, что происходит между нами.
Она вздернула подбородок.
— До Ратона нам предстоит долгий путь. Давай просто проживать по одному дню за раз, — предложила она.
Он хотел поспорить, но, судя по её напряженным плечам, она уже восстанавливала стену между ними. Лина напоминала ему раненого зверя, сомневающегося, можно ли доверять тем, кто пытается о нем заботиться. Встав с кровати, он быстро поцеловал её в губы.
— Один день может привести ко многим другим дням. Весь путь до Ратона я буду доказывать тебе это, пока ты не признаешь, что принадлежишь мне, моя прекрасная богиня, — пробормотал он.
Он опустил её и ушел в очистительную комнату. Слышал, как она искала в комнате свою одежду. И тихо засмеялся, услышав несколько красочных выражений.
— Ты всегда можешь присоединиться ко мне в душе, и тогда я смогу услышать все те замечательные слова, что ты желаешь мне сказать, — поддразнил он её.
— Ты играешь не честно, — прорычала она, входя в очистительную комнату и окидывая взглядом его тело. — И тем не менее будет весело заставить тебя принять холодный душ.
Глаза Эджа потемнели.
— Богиня, женщина. И ты обвиняешь меня в нечестной игре? — ответил он.
Двадцать минут спустя Лина вышла из очистительной комнаты. Она прислонилась к дверному косяку и несколько мгновений разглядывала Эджа. Каждый раз, находясь рядом, её тянуло к нему, словно мотылек на огонь.
— Я так и не поблагодарила тебя за то, что нес меня, спас нас, помог сбежать с космопорта и исцелил меня. Хотелось бы мне знать об этой медицинской капсуле, когда ты болел. Мне жаль, что тебе пришлось так много выстрадать, — тихо сказала она.