Справляться с трудностями самостоятельно пока не получалось, обращаться к врачу, а после подсаживаться на снотворное совсем не хотелось. Оставалось ждать и надеяться на лучшее.
Сегодня Гале повезло, большую часть вечера она провела в обществе Олеси. Но вместо того, чтобы откровенно поговорить о мучающих их обеих вещах, подруга быстро надралась и теперь преспокойно дрыхла на диване. А Галя, взяв на себя добровольную миссию по охране ее сна и, если бы понадобилось, подношению тазика, бдела рядом.
Внезапно мелодичная трель звонка вырвала ее из привычных раздумий. Поправив шаль, Галина подошла к входной двери. Посмотрела в глазок, но он оказался закрыт чьей-то ладонью. Решив не обращать внимания на детсадовские забавы ночных шутников, она собралась вернуться в комнату, но кто-то будто бы дернул ее за язык, заставив произнести:
– Кто там?
– Я.
Галину подбросило на месте. Даже сквозь дверь этот голос она узнала мгновенно. По крови тут же побежали искорки, заставляя ее, путаясь в руках, судорожно открывать замки. Только бы скорее увидеть, коснуться, ощутить…
– Можно я войду? Впусти, – он сладко улыбнулся.
Подкосились ноги. Безудержная радость заполонила сознание. Рот уже открылся, чтобы произнести счастливое: «Да». А сама она всем корпусом потянулась вперед, но вдруг вспомнила одну деталь. Сразу же пришло разочарование, бетонной плитой обрушиваясь на плечи.
– Нет. Я не одна. Олеся здесь, спит в гостиной.
Еще одна улыбка, от которой у Галины все внутри перевернулось.
– Разве это причина? Она не будет мешать. Крепко спящие люди почти незаметны.
Он протянул руку. Галя, словно утопающая, цепко схватилась за предоставленную длань и дернула на себя. Мужчина переступил порог. Мир взорвался фейерверками.
– Я ждала вас, – робея как никогда раньше, произнесла она.
– Тебя, лакомка, тебя, – укорил гость. Его глаза блеснули изумрудами. – Мы же договаривались.
– Я… я помню, – засмущалась Галя. – Прости.
– Прощу, но вначале накажу.
– О, да! – вырвалось само собой. – Я готова к любому наказанию.
Он снова усмехнулся, на этот раз предвкушающее.
– Не забывай, ты согласилась сама.
Захваченная в плен мужская ладонь бережно освободилась и осторожно, будто бы опасаясь ее испуга, поднялась к лицу. Пальцы тронули щеку. Вот только Галя и не думала бояться, напротив, жаждала прикосновений. Настолько сильно, что этот, вроде бы, ничего не значивший жест, показался ей верхом блаженства.
Гость неторопливо изучал ее лицо, словно мечтал запечатлеть образ на холсте. Лоб, брови, глаза, веки, нос, рот, подбородок – ничто не было обделено вниманием. Галина замерла, не смея дышать, чтобы только не вспугнуть это чудесное мгновение. Продлить навечно.