Все же и меня мучила совесть за то, как я поступала с Дэниелом и со своими моральными принципами, однако такая жизнь все больше и больше затягивала меня: стала налаживаться моя богемная жизнь, у меня появился прекрасный партнер, с шикарным телом которого я могла делать все что захочу. И, кажется, ему это нравилось. Мы продолжали вместе придумывать обложки и тексты, делать мои фотографии, заниматься сексом.
Меня одновременно забавляло то, как уверенно со мной все это время вел себя Дэниел. Так смешно было его деланое великодушие к поверженной по его мнению сопернице! И, представляя себе его реакцию на мою победу, в постели я отыгрывалась по полной.
После очередной репетиции уставший Дэниел хотел лечь поспать, но я, войдя во вкус мести и ни к чему не обязывающего секса, не позволила ему просто лечь и уснуть.
Я зажгла свечи на том самом канделябре, который мог бы стать моим грозным оружием (хотя, в каком-то смысле он все же им стал), и принялась будить своего «возлюбленного»:
– Просыпайся, Дэнни, твоя девочка чего-то хочет.
Я забралась в постель и села на колени полусонного Дэниела. Он улыбнулся и обнял меня за талию. Я потянулась к нему с намерением поцеловать, но в последний момент отстранилась, дразня.
– Ах ты, маленькая… – начал было Дэниел, но я сунула палец ему в рот и он с наслаждением облизал.
– Какая ты вкусная! – услышала я над ухом.
– Ой, извини, ты же хотел спать, – притворилась я, что хочу снова убежать.
– О, нет! Уже не хочу! – я уже лежала на кровати, а хищные клыки впились в мою шею, – и ты не хочешь. Ведь ты нарочно надела красный пеньюар, я знаю!
Символическая одежда мгновенно слетела с меня, руки Дэниела впились в мои груди.
Теперь мы поменялись ролями: раньше, когда я позволяла собой помыкать, Дэниел был сверху во всех смыслах. Но моя сладкая месть перевернула все с ног на голову. Не знаю откуда у меня взялись силы, но я вырвалась из тесных объятий и оказалась сверху. Дэниел хотел меня обнять и прижать к себе, но я помешала. Впустив его в себя, я резко запрыгала, нарочно уворачиваясь от поцелуев в губы, желая оставить его немножко «голодным». Я снова увернулась от объятий и заключила запястья Дэниела в свои руки наподобие наручников. Но кажется, это только заводило его судя по хищному взгляду в его серых при таком освещении глазах.