Мы приехали в этот уже ставший таким родным дом, и он уже не казался мне гнездом гедонизма, а просто гнездом. Нашим уютным гнездом. В волшебной полутьме сумерек Дэниел, не включая в доме свет, вывел меня на середину комнаты и, держа за руки, торжественно произнес, глядя мне прямо в глаза (его глаза при таком освещении снова стали магнетически-голубыми):
– Я хочу быть с тобой всегда. Хочу, чтобы мы помогали и поддерживали друг друга. Хочу пройти с тобой этот путь. Я хочу сидеть с тобой зимними вечерами у окна, согревать тебя, смотреть в горящий камин… ты когда-нибудь целовалась под омелой на Рождество?
– Да, бывало.
– Теперь я стану твоей омелой. Подо мной ты сможешь делать что угодно, и целоваться тоже.
– Какой ты пошляк, – рассмеялась я от такого поворота фразы.
– Шутки в сторону. Может быть я и пошлый и не слишком романтичный, но любовь – это не сладенькие словечки, не постоянные объятия и не фальшивая нежность. Любовь – это стремление помочь выжить. Может я не слишком красиво ухаживаю и не говорю комплименты, но я люблю тебя и хочу, чтобы все у тебя было хорошо, – Дэниел встал передо мной на одно колено, затем спокойно и твердо произнес, – мисс Джинджер Руад, вы станете моей женой?
Мне стало не по себе.
– Дэниел, встань. Устроил акколаду.
– Не встану, – заупрямился он, – если понадобится, простою так всю ночь пока не услышу ответ. Да или нет? Ожидание мучительнее отказа.
– Тогда может сразу отказать тебе, чтобы ты не мучился?
– Джинджер!..
– Я пошутила. Сэр Дэниел Фордж, встаньте с колен. Я согласна.
Дэниел встал и обнял меня.
– Я так счастлив, Джинджер!
– Ты сам подумай, как я могла тебе всерьез отказать? Ты утешил меня, вернул мне веру в любовь.
– Ты для меня – все. Утешить тебя – значит утешить себя.
– Знаешь, у меня появилась идея.
– Какая?
– Боюсь, ты снова пошлешь меня куда подальше.
– Не бойся. Сейчас все по-другому.
– Мне хотелось бы снять тебя обнаженной.
– …
– Но прикрытой волосами.
– Как леди Годива?
– Да. Знаешь, по-моему, это был самый приятный протест за всю историю.
– Тебе ли не знать, что это легенда.
– Конечно, – Дэниел погладил меня по волосам, – но очень красивая легенда. Когда я бываю один, я представляю тебя без одежды, прикрытой только твоими длинными волосами. Теплый ветер ласкает твое тело, пытаясь лишить тебя даже этого ненадежного покрова.
– И против чего же ты собрался протестовать?
– Я намерен присоединиться к тебе в твоей борьбе против угнетенных женщин-ученых.
– Не смешно, Дэнни, – убрала я с плеча его руку, которую он уже вознамерился положить.
– Да, ты права, прости. Я немного увлекся. Но все же тебе очень пошел бы этот образ. Конечно я не настаиваю. Подумай. Впрочем… есть еще один образ, который так и просится на фотосессию. Эпона.