Кажется, последний возглас возымел действие, потому что хиссы недоуменно заозирались. Даже шаман поднял голову, пытаясь разглядеть горланящего с вершины башни Стинга.
— Как ты сссмеешшь взывать к великому прародителю хиссов, двуногий?!
— Отзови своих ребят — и я все объясню! И, поверь, очищающее пламя получит сегодня богатую жертву!
Если кто–то сейчас и был удивлен больше, чем хиссы — так это мы. Вытаращив глаза, мы переглядывались друг с другом, не веря своим ушам.
— Это какая–то уловка, двуногий? — презрительно зашипел шаман, стукнув посохом о землю. — Я не верю тебе! Я сожгу тебя в очищщающщем пламени и разотру в порошок твои обугленные косссти!
— Звучит, конечно, круто, но вот только ни хрена ты не получишь, если сейчас не остановишься! Но если выслушаешь меня — то Черная змея сегодня полакомится отменной добычей!
— Да чего несет этот коротышка? — обернулся Кейн к Терехову.
— Тихо! Наверное, придумал что–то. Может, хоть времени немного выиграем.
Шаман задумчиво склонил голову набок. Остальные хиссы терпеливо взирали на него. Наконец, повинуясь властном жесту, попятились от башни. Мы тем временем отошли к дальней стене и пытались хоть как–то успокоить перепуганных гурий.
Я склонился над корчащимся с гарпуном в животе Доком. Тот был еще жив, но только благодаря зельям.
— Вы. дер. ни, — прохрипел он.
— Ты же умрешь сразу! Давай, лучше накинь на меня свою Перекачку жизни, подпитайся.
— Это больно, Стас. Очень больно!
— Потерплю! Давай уже!
Донор из меня, конечно, так себе, но, оглянувшись на остальных, я понял, что на Даню и на Берса тоже сейчас надежды мало — они сами еле держались на ногах, а их доспехи были багровыми от крови, непонятно, своей или чужой. Оба глотали зелья, но ждать, пока они подлечатся, было некогда.
Светящееся алое щупальце ударило меня в грудь и я едва удержался от того, чтобы не заорать в голос. Я был готов ко всему — к жару, к режущей боли, к электрическому разряду. Но оказалось, что ощущения от перекачки жизни такие, будто в грудную клетку вгрызлось толстенное сверло, на которое тут же начались наматываться внутренности. Чуть позже система срезала пиковые болевые нагрузки, но эти несколько секунд растянулись для меня в целую вечность.
Очнулся я на земле, сжимая в руках окровавленный гарпун. Как я его выдернул из Дока, я и сам не почувствовал. Когда взгляд сфокусировался, я разглядел над собой бледное лицо некроманта.
— Спасибо, Стас! Вроде полегче, я выкарабкаюсь. На, хлебни!
Я вылакал одним глотком флакон с лечебным зельем и огляделся. Я бы не удивился, если бы вокруг вообще уже никого не оказалось, кроме нас. Но времени прошло не так много — хиссы едва успели отступить обратно к шаману и снова выстроились перед входом в башню.