Я кладу ладони на его лицо и нежно глажу:
– Ты поставишь на это? Даже если один шанс из ста, из тысячи, один ничтожный шанс из миллиона, он все равно остается.
Его взгляд бегает по моему лицу, его глаза читают между строк. А я смотрю на него и думаю, что бы сейчас съесть на ужин? Разыгрался зверский аппетит.
– Я приставлю к тебе охрану.
– Круглосуточно?
– Да.
– А в туалет она тоже со мной ходить будет?
– Надо будет – пойдет.
– Ну, тогда ты только ускоришь момент. Чем дальше в угол загоняешь крысу тем… – я пожимаю плечами. – Есть миллион разных способов, и совершенно не обязательно лезть в петлю. Ты знаешь, что можно получить острое токсическое отравление печени, вплоть до летального исхода, просто смешав любой алкоголь с приличной дозой парацетамола? Я почти уверена, что найду в этом доме и то и другое, в нужных мне количествах, и ни один из твоих тупоголовых охранников не сообразит, что я делаю, даже если я буду запивать таблетки коньяком, прямо у него на глазах.
– Я буду тебя бить. Больно.
– И однажды забьешь до смерти. Не самая приятная альтернатива, но в моем положении выбирать не приходится.
Он поднимается, притягивает меня к себе, обнимает:
– Ну чего ты хочешь от меня? – шепчет он. Его горячее дыхание жжет мою кожу, губы судорожно сыплют словами. – Я не отдам тебя, Кукла. Я не могу тебя отдать… Я сдохну в этой дыре, понимаешь ты или нет? – его руки впиваются в моё тело, его голос все тише, слова все быстрее. – Я только с тобой начал нормально спать. У меня кроме тебя нет никого. Ничего нет. Я совсем один. Один, мать твою! Слышишь меня?
Я слышу, я киваю, я поворачиваю голову и утыкаюсь носом во впадину за его ухом. Я втягиваю носом аромат его тела и слушаю музыку, что рождает внутри меня его запах. Господи, как неповторимо человеческое тело, каким уникальным, каким сладким, каким совершенным оно может быть. Я чувствую тепло его кожи на моих губах. Мы были созданы друг для друга, мы оба это знаем, только вот, создавая нас, Бог зачем-то разделил нас годами, любовниками и непреодолимой тягой к смерти. Если бы не его вывернутое наизнанку осознание человеческой жизни, я бы простила ему его возраст и жила бы с ним, не боясь того, что скажут люди. Если бы не его друзья, я могла бы вырастить здесь свою дочь и не дать ей оскотиниться. Если бы не уродство его психики, я бы закрыла глаза на проституток и наркоманов у себя под ногами, и приходила бы сюда каждый день, как в самое тихое и уютное место на земле. Ведь есть же служебный вход… Жаль только, что нет служебного входа в сердце, которое позволило бы миновать изувеченное сознание. Если ты принимаешь человека, то – полностью. Смиренно и послушно. Либо не принимай вовсе. Не давай ложных надежд. Господи, сколько же всяких «но» и «если»… И только один довод «за»: