Не менее угнетал царя Ивана страх стать предметом воздействия колдовством и злыми чарами. Именно эти обвинения были предъявлены его бывшим любимцам Вяземскому и Басманову. Заподозрить их в измене, по-видимому, казалось невероятным даже для Ивана. Он же настойчиво повторял, что его первую любимую жену «извели».
Была обвинена в намерении «чародейством извести царя» и некая Мария, подозреваемая в близости с Адашевым — приверженцем царя в его молодые годы, на которого с годами пал царский гнев. За чародейство ее, заодно уже вместе с ее пятью сыновьями, казнили..
Если страх быть преследуемым и убитым толкал на жестокости и убийства, а страх быть отравленным на отравление других, то и страх быть околдованным обусловливал повышенный интерес к сверхъестественным предметам. Царь Иван жадно прислушивался к астрологическим гороскопам голландца Бомевилля (а гороскопы хитрого лекаря, конечно, сулили заговоры, бунты и измены). В последние годы своей жизни Иван окружил себя разного рода «колдунами» и «волхвами».
П. И. Ковалевский, анализируя психопатологическое состояние Ивана Грозного, целиком сводит его к бреду преследования.
С нашей точки зрения, в поступках и помыслах царя Ивана можно обнаружить также чрезвычайно характерные для паранойика идеи величия. На первый взгляд это может показаться парадоксальным. Какие же идеи величия могут быть у лица и без того занимающего в своем государстве самое высокое положение?
Среди паранойяльных идей величия обычно фигурируют две. Иван Грозный первым среди московских государей торжественно церковным образом венчался на царство. Правда, титул царя впервые был принят его дедом Иваном III. Тот перед иноземными послами и в дипломатических бумагах, адресованных в другие государства, именовал себя царем и самодержцем, желая показать, что он создал единое, сильное, независимое от татарского ига русское государство. Пышный обряд венчания ему был ни к чему.
Иное дело для Ивана Грозного. Царский титул был для него, прежде всего, символом божественного происхождения его самодержавной власти. Он желал быть не просто великим князем, первым среди московских князей, признанным вождем правящего класса. Он мечтал возвыситься над подчиненными ему князьями и боярами на недосягаемую для них высоту. Его не удовлетворяло безоговорочное признание ими его власти над собой по праву отчины, то есть наследства. Таким правом пользовались все бояре в отношении своих поместий. При всяком удобном случае царь Иван старался показать всем и вся божественное происхождение его царской власти. Польскому королю Стефану Баторию, избранному на трон польской шляхтой, он писал, укоряя выборным происхождением его власти: «Мы, смиренный Иоанн, царь и великий князь всея Руси по божьему изволению, а не по мятежному человеческому хотению...» (Разрядка наша — А. Л.). Первым среди московских государей Иван Грозный стал считать себя царем в настоящем библейском смысле этого слова — помазанником божьим.