— Что смотришь? — сказала она коротконогой и толстозадой уродке с симпатичным, но грязным и искаженным гримасой отчаянья лицом. — Ты на себя посмотри лучше!
Несчастная девушка словно только и ждала этих слов. Она подскочила, качнувшись на бутылкоподобных ногах, просеменила к трюмо и издала такой вопль отчаянья и боли, что во дворе протяжно завыла собака, а Дурилкин и Таня синхронно опустили глаза. Девушка, как была — голая, выскочила за дверь, и долго еще с улицы доносился ее затихающий крик.
Наконец Таня подняла глаза, встряхнулась и с кошачьей грацией подобралась к профессору.
— Ну, дор-р-рогой, — промурлыкала она. — А теперь пришел час расплаты! Бери меня в жены. — И она обвила грациозной рукой шею Дмитрия.
Дурилкин аккуратно снял девичью руку.
— Рад бы, да никак! Не могу-с. Не имею права.
— Ты чего мелешь, козел?! — взорвалась Татьяна. — Ты же всегда держишь слово!
— За исключением форс-мажорных обстоятельств, — поднял палец Дмитрий.
— Че-е-его? Че ты там лепишь? — Таня вдруг стала совсем некрасивой, даже отвратительной, настолько и эти слова, и старый линялый халатик, и вульгарная поза — руки в боки — не гармонировали с ее божественным телом.
— Видишь ли, Таня, по закону браки между ближайшими родственниками запрещены.
— Какой ты мне родственник? Что ты несешь?!
— Юридически мы, конечно, не родственники, но формально… Я бы даже сказал, генетически… Вот у меня чье тело?
— Хитрюгина, — ничего не понимая, но уже испугавшись, ответила Таня.
— Правильно! А у тебя чье тело?
— Откуда я знаю? Ты же эту девку притащил…
— Вот! А девку эту, как ты изволила выразиться, зовут Тамарой, и является она родной сестрой упомянутого профессора.
— Так мы че с тобой — брат и сестра теперь? — ахнула Таня.
— Именно. О чем я тебе и толкую. Следовательно, брак между нами невозможен!
Таня уже собралась было взреветь, даже набрала в легкие воздух, но тут ее взгляд упал на зеркало, она увидела в нем свое отражение, отставила ножку, покрутила ею в воздухе, и, улыбнувшись, воздух выпустила.
— Слушай, а ты можешь сбрить бороду? — задала вдруг она странный вопрос.
— Бороду? — удивился Дмитрий и поскреб заросли на лице. — Пожалуй, могу. Собственно, я об этом даже мечтал, пока был головой.
— Ну, так иди, сбрей, — подтолкнула Таня профессора к ванной. — Бритва там есть. Серегина.
Когда посвежевший Дмитрий Денисович Дурилкин предстал перед Таней, отсвечивая белизной гладковыбритых щек, сердце ее полностью освободилось, стало легким и радостным.
— Тьфу на тебя! — сказала Таня профессору DDD. — Чего встал? Катись отсюда, дурилка картонная!