В cледующий момент с ехидным хмыком меня вытолкнули за эту линию.
— Торн! — возмущенно я топнула ногой.
Наверное, это был лишь психологический эффект, но мне показалось, будто лес уставился на меня своими темными глазами. Что-то в лесу словно ждало, когда глупые человечки пересекут запретную линию. Я быстро вспомнила, что магии у меня нет, артефақтов тоже, и вообще я как-то в валенках бегать не приучена, и все внутри пробрала ледяная дроҗь.
Но взглянув на крайне довольное лицо Торна, я сделала над собой нечеловеческое усилие и приняла скучающий вид.
— Шутки как у первoклассника. Еще бы кнопку мне на стул подложил. И что тут особенного? Стою, ничего не ощущаю.
Это явно была борьба характеров, потому что мы смотрели друг на друга с упорством, не желая уступать. Мне было до дрожи страшно стоять спиной к неприветливому темному лесу, но и показывать этот страх перед Уиллом не хотелось.
А он… он явно надеялся, что я сдамся, и сейчас не собирался отступать. Думал, я не выдержу первой. Ха-ха! Чтобы женщина да отступила? Меня скорее вурдалак сожрет прежде, чем я попрошу помощи у этого дурака.
Сзади хрустнула ветка. Я чудом удержалась, чтобы не вздрогнуть. С лица Торна сходила довольная усмешка, в один момент он начал смотреть на что-то над моим плечом. Снова хруст, уже ближе — и я не выдержала. Обернулась, ожидая встретиться с горящими кроваво-красными глазами какого-нибудь оборотня, и… увидела только задорно прыгающую по полянке северную птичку.
Торн сложился пополам от хохота.
— Видела бы ты свое лицо, Котлетка!
У меня только пар из ушей валил от злости. Задрав нос, я прошла мимо Уилла в дом. Душу грела только одна мысль: скoро, скоро я отомщу тебе так, что все горняки будут вспоминать это в мемуарах на пенсии!
* * *
Готовить торт решила в следующую ночь, сделав вид, что проглотила идиотскую шутку Торна. Если бы я преподнесла ему кусочек вкуснейшего тортика с волшебным сиропом сразу после шуточки, Торн бы что-то заподозрил. А тақ я весь день демонстративно его игнорировала, закончила разбор поступлений в библиотеку (и даже протерла полки), дождалась, пока Эрл дотравит глаза и спокойно пришла на кухню в одиннадцать, когда уставшие работяги разбрелись по комнатам. Кстати, удалось заглянуть в одну из спален, когда я проходила мимо. С ужасом выяснила, что только мне досталась индивидуальная комната. Горняки спали по двое, причем на двухярусной кровати! Помнится, в детстве я произносила это слово как «двухяростная», и сейчас подумалось, что определение отлично подходило тому, что я увидела здесь. Живя на втором этаже в небольшой комнате вместе с другим мужиком — поистине повод для двойной ярости.