Разумеется, насилие имеет и экономическую потенцию: «Насилие является повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым. Само насилие есть экономическая потенция» (23, 761). В этом смысле оно также представляет собой явление экономическое, но только если опирается на определенный экономический базис. Чье насилие и над кем? Ну, над кем – это мы видели: над мелким производителем-собственником, это же его экспроприируют. А вот чье? Феодалам такое насилие невыгодно, ибо разрушает тот экономический базис, на котором зиждется их господство. И, как показал дальнейший опыт, в результате этих процессов они исторически проиграли. То же цеховые мастера. Вот разве что купцам это оказывалось выгодным, но купечество как таковое, по своей социально-экономической сути, – только слой феодального общества, напрямую связанный с его господствующим классом и зависящий от последнего: «в средние века … купец был только “передатчиком” товаров, производимых цеховыми ремесленниками или крестьянами» (25, I, 369). Другое дело, когда купцы превратились в капиталистов (пусть даже первоначально в рамках феодального общества); но ведь как раз и нужно было «превратиться»! В том-то и суть, что капиталистов как общественно-экономического класса, опирающегося на определенный экономический базис, еще не было – именно эти-то процессы и должны были привести к созданию последнего. На какие же общественные силы опиралось указанное насилие?
Ни в «Капитале», ни в других работах классиков марксизма ответа на эти вопросы нет. С точки зрения на общественно-экономические процессы, представляемой классическим марксизмом, процесс первоначального накопления повисает во внесистемном пространстве. И недаром – при представлении капитализма «западного типа» (т.е. капитализма метрополии) самодостаточным общественно-экономическим явлением иначе и быть не могло. На самом же деле капитализм – явление принципиально, изначально и на протяжении всего своего существования имеет «две стороны медали», т.е. «капитализм ядра» и «капитализм периферии», только совместно составляющие этот способ производства. Если его рассматривать исключительно с одной стороны, т.е. со стороны «капитализма ядра», причем как явление целостное в данном усеченном виде, то оборванные связи неизбежно выйдут во внесистемное пространство (как это постоянно получается при попытках применить к реальным объектам, принципиально взаимодействующим с множеством других объектов, гегелевскую диалектику, столь же принципиально рассчитанную на исследование единичного объекта). Так получилось и с первоначальным накоплением.