Калло прислушался и разобрал даже слова — может, он уже спит и просто вспоминает? — эльфийские слова старой песни, которую Игина не могла нигде услышать и узнать. И Калло сдался этом хрупкому и непонятному чуду, не стал искать ответы, поворачиваться и начинать расспросы, удивляться и анализировать. Пусть в этом беспросветном коротании дней в грязной клетке останется место настоящему волшебству. Эльф чувствовал, что однажды он узнает тайну Игины, тайну её странных изменений и необъяснимых знаний, секрет, который заставлял его содрогаться от смутных мрачных догадок и переворачивал всю душу. Слишком беспросветно. Лучше не думать об этом.
Какие силы и какие истории стоят за настоящим волшебством?
Как-то раз после её не особо щедрых, но таких же выворачивающих, как в первый раз, ласк, Калло повернулся к ней лицом и поймал её губы своими в нежном и хрупком поцелуе. Он открыл глаза, тщетно ловя её взгляд в абсолютной темноте, силясь прочесть тайные письмена её души, и вдруг в его сознание хлынул поток ощущений извне, будто в награду за то, что он не может разглядеть глазами. Такой непривычный коктейль острых как ледяные снежинки и горячих как лава вулкана эмоций, он упивался страстью и желанием Игины, её заботливым теплом и участием, которое сейчас расцвело внутри его души гигантским греющим цветком, никто и никогда не смог бы ему так польстить какими бы то ни было речами и обещаниями, как этими магически протранслированными чужими эмоциями и ощущениями. Но помимо глубоко льстившего ему чужого отношения Калло уловил и понял кое-что ещё. Он не отпрянул и не отстранился, выпивая неожиданное угощение до дна и принимая покорно всё, что смог разглядеть — к мёду оказалась примешана горечь.
Когда их губы разъединились и повисла тишина, эльф перевёл дыхание и печально проговорил, не упрекая, а сообщая, что знает:
— Ты любишь другого.
Игина потрясённо замолчала, а потом не по-женски выругалась, добавив:
— Проклятый резонанс!
Калло погладил её по плечу.
— Всё в порядке. Я могу это принять.
Она помолчала и порывисто обняла его, с силой прижав к себе.
— Прости меня. Получается, я дала тебе невольную надежду, но я не могу, Калло, я бы не смогла. Ты мне очень нравишься, я уже говорила. И если бы у меня остался кто-то в моём родном мире, ты бы уже знал об этом. Но я оказалась заложницей своего беспамятства…
— Не беспокойся за меня, Игина, — он печально улыбнулся. — Я не хрустальная статуэтка, и горечь любви мне знакома давно. Это всё равно ничего не меняет по сути. Ты стала моей парчхан-ва