Вполне ожидаемо. С одной стороны. А с другой, Калло не знал, куда себя деть, не сидеть же в самом деле под дверью на потеху слугам, и, промаявшись какое-то время бесцельно слоняясь по коридорам, направился к отцу. Лиго как раз заканчивал завтракать.
— Доброе утро. Ты встал раньше обычного.
— Не помню даже, как уснул. Как я оказался у себя?
— Я тебя принёс. Не делай такого лица, твой сон был крепок после вмешательства целителя, а кабинет не очень удобен для сна.
— И что он сказал?
Лиго вздохнул.
— Что, что бы там ни произошло, оно оставило в тебе очень глубокий след. Что тебя сломало что-то, и личность твоя распадалась, а дух не держался за жизнь. И ожил ты через волю к жизни Игины, а потому вдали от неё тоска со временем выпьет всё, что есть у тебя. Орсо говорит, что сделать разбитое целым нельзя, но постепенно он смог бы научить тебя жить не через кого-то, а самому. Это не разрыв вашей связи, тяга к ней останется у тебя навсегда, а у неё к тебе как минимум до смерти… Но это сделает возможным жизнь поодаль без необратимых повреждений твоей психики, как, в общем, и должно быть в норме у парчхан-ва. Для этого, как ты понимаешь, я должен отпустить тебя в Столицу.
— Ты не можешь не отпустить меня, отец. Я уже говорил.
— Но Илло. Он, конечно, очень послушен ей, однако в таких вопиющих обстоятельствах не поручится никто.
— Почему? Извинения принесены. Она выбрала его. Я ни на что не претендую и готов быть чужаком в городе Древних. Чего ему ещё желать?
— Не проси меня угадать образ его мыслей. Он вызывал во мне отторжение с первого дня нашей встречи. Как настоящее проклятье моей семьи, — грустно отозвался Лиго.
Король занялся делами, и Калло вновь принялся бесцельно слоняться по дворцу, петляя коридорами недалеко от покоев, где разместили Верховного Чародея. Он понимал, как недостойно и некрасиво это выглядит, осознавал, что за тренировкой, или охотой, или помощью отцу время пройдёт в разы быстрее, но ничего не мог поделать с собой, как одержимый вновь и вновь думая только об одном. Как она касалась его в плену. Какой тёплый у неё взгляд. И как вчера она обнимала Вхархелиса.
Постепенно круги его блужданий становились всё уже и уже, и примерно в то время, когда Игина, по его расчётам со всеми возможными поправками, должна была проснуться, Калло неожиданно обнаружил себя у дверей покоев Верховного Чародея. Уходить снова он не решился и, пытаясь стать незаметнее, превратиться в тень, присел на корточки у стены, в паре метров от дверей. Он снова погрузился в мысли об Игине: в плену казалось, что, окажись они на свободе, всё станет просто и легко, но всё сложилось совсем не так. В какой-то момент замечтавшемуся Калло послышался её смех, и он не сразу понял, что не грезит. Двери распахнулись, и прямоугольник яркого дневного света обрисовал два силуэта.