- Как так вышло, что ты стал Падшим? – тихо спросил я, расположившись рядом с ним. Астра, положив свою голову мне на грудь, поддакнула и с интересом уставилась на вытянувшееся лицо демона.
- Я знал, что когда-нибудь ты задашь этот вопрос, друг мой, - ответил он, пропуская через пальцы черные волосы Леарии, лежащей рядом с ним и также молча смотрящей в небо.
- Я знаю тебя уже хуеву тучу времени, а ты так ни разу и не рассказал мне о том времени, когда был ангелом.
- Збышек, то что для тебя «хуева туча времени», для меня лишь миг. Миг между вспышкой на небе и падением звезды.
- Не юли. Ты знаешь, как я к философии отношусь. И всем известен твой диавольский пафос, - ехидно бросил я, закуривая сигаретку.
- Это не пафос, а мудрость, - рек демон, коротко рассмеявшись. – Но в чем-то ты прав.
- Значит, рассказывай.
- Хоть это было и давно, - начал Элигос, прищурив глаза, когда из-за туч на секунду выглянуло солнце. – Но я помню все вплоть до мелких деталей. А сигил на моей спине не дает этого забыть.
- Печать?
- Да, Збышек. Печать. Печать Отступника. Проклятого и недостойного места на Небесах, - тихо ответил он. - В самом начале нас было тридцать. Тридцать ангелов, которые пошли за Хейлелем.
- Это…
- Да. Это имя Владыки. Прошу, не перебивай.
- Прости, дружище.
- Итак. Нас было тридцать. Тридцать воинов, которые вняли речам Владыки и сняли повязки святости со своих глаз. Тогда мы многое увидели. Увидели то, чего не должны были видеть. И каждый из нас возгордился. Посчитал, что он лучше всех прочих. Иные чувства заиграли в наших душах, а вместе с ними возникли и зерна сомнения. Посеянные однажды, они резко и бурно взошли, принеся с собой ярость, обиду и жажду власти. Тогда началась Первая Великая Битва. Все небесное воинство против горстки глупцов, вознамерившихся в гордыне своей уподобиться Ему. Встали мы плечом к плечу; серафим к ангелу и власть к силе. Горели огнем наши души, когда восстали мы против братьев своих. Но искра уже тлела в груди, и обратной дороги не было.
Дни и ночи бились мы на белых перинах облаков, отдыхая лишь в минуты затишья. А впереди всех бился Владыка, и столь сильна была его воля, что мы не смели противиться ей. Тогда к нам присоединились другие. Они поворачивались спиной к друзьям и лицами к нам. Я видел, как искра горит в них. Как и во мне.
Битва вновь началась, хоть и не кончалась до этого. Сильна была воля Владыки, но Его воля куда сильнее. Мы видели, как гибнут наши братья, и ярость выплеснулась с новой силой. Она меняла нас, искажала привычные черты, превращала в чудовищ. Когда от моего клинка пал один из серафимов, глаза мои затянуло красной пеленой и слезы стали красными, и не жизнь то была, а кровь. Мы бились без отдыха, сжав зубы, и ступали по телам тех, с кем еще вчера мирно беседовали в Райских садах. Но изменения уже нельзя было обратить вспять.