— Лет тридцать точно прошло, — прикинул в уме Валет, — дядя Коля, земля ему пухом, он многому меня научил, и этому тоже.
— А меня ты научил, — сказал Лапа, вспоминая свой первый срок. — Точно, это было как раз в 1991 году, тогда ещё СССР приказал долго жить.
Спустя некоторое время, решив, что чифирь готов, они приступили к его дегустации. Едва каждый успел сделать по паре глотков, как раздался стук в дверь.
— Кто там? — крикнул недовольно Лапа.
В дверь просунулась лысая голова.
— Лапа, там новеньких надо разместить. Ты у нас завхоз тебе и определять, — сиплым плачущим голосом проговорила лысая голова.
— Сейчас приду, закрой дверь, — приказал он.
— Ну, что, Валет, пойдём, поглядим, кого нам бог послал? — обратился он к товарищу.
— Пойдём, поглядим.
Июньское полуденное солнце, купаясь в безоблачной синеве неба, весело слепило своими лучами людей, что собрались перед двухэтажным зданием общежития, которое заключённые называли просто — барак. Солнце будто дразнило осуждённых, демонстрируя свою безнаказанность и свободу.
— А ты откуда, паря, будешь? — стараясь стоять спиной к солнцу, спросил завхоз у высокого крепкого парня, одетого в новую чёрную робу.
— Из Рязани я.
— О! «А у нас в Рязани — пироги с глазами, их едят, а они глядят», — пошутил Лапа, — не оттуда ли?
— Оттуда, — улыбнулся новенький нехитрой шутке.
— Понятно. А чем там занимался? По какой статье к нам попал?
— По 163-ей осуждён…
— Ого! Рэкетир что ли?
— Нет. Печник я.
— Печник??? — громко захохотал Лапа. — Пироги что ли вымогал?
Находящиеся рядом зэки весело заулыбались. Все поняли, у новенького появилось имя. Имя, под которым ему предстоит жить на зоне, и под которым его теперь все будут знать.
— Ну, значит так, Печник, — сказал завхоз, отсмеявшись, — тебя и Маляра определили в четвёртый отряд, то есть к нам. Как я понял, люди вы работящие. В ше-стой бригаде как раз таких не хватает. Пошли в барак, покажу, где будете жить.
Ночью Муравьёв, а с недавних пор — Печник, лежал на нижней шконке железной двухъярусной кровати, и в который раз размышлял о превратностях судьбы. Он, родившийся и живущий в городе, всегда стремился попасть на выходные или каникулы к своему деду в деревню. С дедом ему было интересно. Дед учил его ловить рыбу, разбираться в грибах и ягодах. Вместе они пилили и кололи дрова, вместе заготавливали на зиму лечебные травы, а ещё берёзовые и дубовые веники для бани. А квас, который дед делал сам, был самым замечательным напитком для мальчика, особенно после парной.
Но больше всего Даниилу нравилось ходить с дедом и искать специальную глину, которая шла на постройку печей и каминов. Афанасий Савельевич, так звали дедушку, был печником, лучшим печником в округе. И он стремился передать свои знания и умения внуку. Родители мальчика не разделяли его увлечения деревенской жизнью. Мать, работающая главным бухгалтером на заводе, хотела, чтобы сын стал юристом. А отец, который работал на этом же заводе мастером в механосборочном цехе, желал для своего наследника карьеру не ниже начальника цеха. Сам же Даниил учился средне, стараясь не слишком сердить родителей плохими оценками. В школе ему было не интересно. Он искренне не понимал, для чего нужно изучать большинство предметов, которые, на его взгляд, совершенно в жизни не пригодятся?