Коньяк оказался великолепным, и мы сначала выпили за здоровье, затем — за дружбу между мирами и за огурцы, которые не растут в его мире, а он так любит маринованные огурчики. После чего я позвонила маме и предупредила, что завтра заеду с другом и нам нужны огурцы, лучше — уже маринованные, в банках. Потом мы выпили еще за что-то, и я, чувствуя, что хватила лишку, поднялась, чтобы пойти спать, но Рой попросил меня показать ему город. Пошатываясь, мы спустились к машине, долго кружили по центру, пока я не заснула, положив голову на плечо мужчины, сидевшего рядом. Похоже, он воспользовался ситуацией, и я все-таки оказалась в его мире.
Меня охватила злость. Головокружение сразу прошло, тошнота отступила, и я смогла пошевелиться. Матрас подо мной подозрительно зашуршал, словно был набит травой, раздались легкие шаги, занавеси с райскими птицами раздернулись, и я оказалась лицом к лицу с темноволосой женщиной.
Смуглая, оливковая кожа и карие глаза с очень длинными пушистыми ресницами выдавали в ней уроженку юга. В полумраке комнаты ее лицо с лепными скулами казалось почти красивым, если бы не морщинки вокруг рта и длинный нос с горбинкой. Одета она была в зеленое платье с разрезами по рукавам, из которых виднелась белоснежная рубашка.
— Доброе утро, — вежливо поприветствовала она меня, слегка приседая. У меня хватило сил только кивнуть и молча смотреть на нее, гадая, кто она.
— Я — Далия, молочная сестра графа Алайстера, — женщина совершенно правильно истолковала мое недоумение.
— Молочная?
— Да, моя мать была кормилицей Его Светлости, и теперь я прислуживаю в его доме, — в ее голосе чувствовалась скрытая гордость.
— А… значит, я в доме… — протянула я и, сглотнув, украдкой потерла лоб. После вчерашних возлияний голова просто раскалывалась.
— Вот, выпейте, это поможет! — Далия протянула мне странный кубок: из голубого метала, он искрил серебром.
— Что это? — я опасливо покосилась на жидкость внутри.
— Всего лишь настойка моей матушки, вам станет гораздо легче.
Я послушно глотнула. Нечто вроде лимонада с мятой. Поразительно, но похмелье сразу же отступило. Я еще раз уже осмысленно осмотрела комнату, в которой находилась.
Здесь царил полумрак. Возможно, это было потому, что шторы на окнах все еще были задернуты. На стенах — фрески с изображением сцен охоты, у окна — кушетка, обитая светлым шелком, с ножками в виде львиных лап, у стены стояло несколько не то сундуков, не то ящиков, богато украшенных резьбой и инкрустациями из красного и желтого дерева, над ними висел гобелен с какой-то сценой, явно из местной мифологии. Всматриваться сил не было. Снова приступ тошноты.