Он выставил руку вперед, прерывая:
— Прошу вас, не продолжайте, пощадите мое чувство гордости! Давайте смилуемся друг над другом и решим, что я злился лишь на Боно, распустившего язык!
— Чувство гордости? — переспросила я.
— Угу. Вы только что дали мне понять, что абсолютно не раскаиваетесь в своих словах, тем не менее ваше зависимое от меня положение обязывает вас принести извинения.
Я недоверчиво рассмеялась:
— Вы так хорошо успели меня изучить?
— Нет, — он покачал головой, — Мне кажется, я вас совсем не знаю…
В серых глазах мелькнула грусть, но Рой, вдруг посмотрев на свой альбом, тут же продолжил:
— Знаете… а вы могли бы мне попозировать?
— Что?
— Попозировать. Все равно жара, а реки рядом нет, — он многозначительно посмотрел на меня. Я слегка покраснела:
— Вы теперь все время будете вспоминать мне об этом?
— Только в особых случаях, как этот, — галантно уверил он, беря меня за руку и увлекая вновь к ручью, — Здесь будет удобнее. Можете сесть на край и наклониться к воде? Опустите туда руку… нет, выньте… нет все-таки опустите, но только пальцы…
— Вы уж определитесь, — посоветовала я, слегка возмущенная такой бесцеремонностью, но он лишь хмыкнул в ответ, присматриваясь. Затем распустил мне волосы, быстро уложил пряди на плечо и расположился на квадратном каменном блоке, торчавшем неподалеку.
Время тянулось очень медленно. Тело затекло. На любую мою попытку шевельнуться, Рой хмурился, бурчал себе под нос, и я вновь замирала. Он то и дело что-то стирал рукой, затем принимался вновь рисовать.
Я послушно позировала, не решаясь возразить. От ручья веяло прохладой, сладкий запах цветов и сухой травы разливался в полуденном зное. Где-то вверху перекликались часовые. Рой все чиркал грифелем по бумаге, я сидела на краю, стараясь не шевелиться.
Опомнилась я, когда все тело уже онемело от неподвижности и холода, идущего от ручья:
— Рой, пожалуйста…
Он нахмурился, наконец, отрывая взгляд от бумаги, посмотрел на солнце, перевалившее на другой край неба, и вздрогнул:
— Пресветлый создатель! Я же вас совсем замучил!
Он подскочил ко мне, помогая подняться. Я с наслаждением потянулась, разминая затекшие мышцы:
— Можно посмотреть, что получилось?
Мне показалось, что граф смутился, затем он пожал плечами и, подобрав многострадальный альбом, протянул мне рисунок.
Девушка сидела на краю фонтана. Четкий профиль. Распушенные волосы, падающие на плечо. Одна рука опущена в воду, другая придерживала сползающую с груди ткань. Спина была полностью обнажена, ткань мягкими складками обрамляя ее, подчеркивая совершенство линий. Я изумленно посмотрела на Роя: