Та кивнула и, шелестя юбками, побежала выполнять поручение.
— Мадонна! — художник смотрел на меня со смесью растерянности и восторга на лице, — Это — гениально!
Я улыбнулась, когда услышала злобное шипение Бьянки:
— Малышка Джем как всегда рада услужить.
Следуя воспоминаниям из кулона, мне следовало рассмеяться или не заметить этой фразы, но меня всегда раздражало такое отношение. Нахмурившись, я посмотрела на блондинку:
— Прошу прошения, я не расслышала. Ты что-то сказала, Бьянка?
Она слегка смутилась, затем деланно рассмеялась:
— О, мадонна, лишь то, что Джемма всегда рада вам услужить.
— Как и вы все, не так ли? — я улыбнулась, — ведь именно в этом и состоят ваши обязанности?
— Да, мадонна, — она не могла возразить, лишь зло сверкала глазами, а я вдруг подумала, что в жизни принцессы есть свои плюсы.
Боневенунто предложил начать портрет прямо в саду, и я согласилась. Позирование ему отличалось от позирования Рою. Граф был сосредоточен, художник же постоянно сыпал шутками, размахивал руками, заставляя девушек прыскать со смеху и краснеть. Особенно старалась темноволосая Луиджина, призывно посматривая на художника. Почему-то мне подумалось, что эту ночь Боно проведет отнюдь не в своей постели. Немного обеспокоенная этим, я принялась размышлять, как же мне реагировать на это, и перестала улыбаться. Заметив это, художник высказал предположение, что я устала, и предложил продолжить завтра. Согласившись, я поднялась, сказала девушкам, что они могут остаться в саду, а сама направилась во дворец, в кабинет принца.
Как и остальные комнаты, он находился на втором этаже, по всей видимости, это было связано с тем, что на этом этаже ранее располагался вход в замок, и попасть внутрь можно было лишь по приставной лестнице, которую легко было разрушить в случае осады и не дать врагу войти.
С тех пор убранство комнат неоднократно менялось, но сам замок оставался прежним, теперь ко входу вела красивая лестница из голубого израма, на широких ступенях которой стояли кадки с растениями. Я прошла сквозь зал для приема послов и малую столовую, оба помещения были украшены фресками работы Боневенунто.
Но если столовая повторяла собой тропический яркий сад, который я видела на вилле у графа Алайстера, то в зале художник создал ощущение, будто стоишь на холме и смотришь вдаль, где находятся руины одного из древних храмов. Я слегка покраснела: слишком уж изображение храма напоминало мне то место, где недавно останавливался наш отряд. Казалось, стоит сделать шаг, и я попаду к фонтану и вновь окажусь в объятиях Роя.