Она высказалась, и на душе сразу стало легче. Рояль — как домашнее животное. Почти живой. Надо следить, и чтобы работал, двигался, жил. Каждая вещь создана для чего-то. Если она себя не находит, не реализуется, то вроде как и не живет. Заживо умирает. Инна не знала, как облечь эти мысли в слова, и потому просто провела сверху донизу по клавишам.
— Слышите? Жалуется.
— Жена моя любила играть, — сказал старик. — Дочь отдал в школу искусств, но она бросила.
— Может, у нее другие интересы.
— Да уж, другие!
— Простите.
— Вам-то за что извиняться? — возразил он. — Как раз у вас все в порядке.
— Надеюсь, — она не была в этом уверена.
Петр Иванович провел рукой по волосам, повел плечами, словно у него там что-то мешалось. Тело старое, что ли, ноет? На погоду, скорее всего. Обещали морозы.
— Жены уже двадцать лет как не стало. Я просил, умолял. У нее же почки, сердце. Сорок три года. Думали, все уже, расслабились, дураки старые. Она решила рожать. Лучшие доктора вели ее и принимали роды, но все равно не спасли. Мила маленькая была, не помнит ничего, — в порыве откровенности сказал он. — Миша помогал, но что взять с третьеклассника. Бабушек-дедушек нет. Мне тогда сложно было. Почти не спал. Однажды… а, дело прошлое!
Инна молчала, слушала, широко распахнув глаза. Она как наяву видела, как он едет по ночной обледеневшей дороге. Голова клонится вниз, носом клюет. Спит на ходу. Столкновение. Авария. Смерть.
Кого теперь винить? Эту Милу, которая тогда еще ходить не умела, ночами не давала спать отцу? Жену подполковника, которая не сделала аборт и родила в сорок с лишним лет, а потом умерла? Все остальное — просто следствие. Ну, посадили бы его. Дети — сироты при живом отце. Что хорошего? Инна правда не знала.
Она не оправдывала его. В самом деле, что ему мешало нанять няньку или взять отпуск? Наверное, он просто пытался забыться в работе после смерти жены. Инна раньше думала: может, хорошо, что папа и мама… в один день. Не пришлось горевать и тосковать. Бабушка рассказывала, как сильно они друг друга любили. Потом девушка, конечно, корила себя за такие мысли.
— А знаете что? — вдруг сказал подполковник. — Давно хотел отдать рояль, только жалко было. Память. Теперь понял. Надо отпустить прошлое.
Девушка не знала, что на это сказать. Только пожала плечами.
— Нас, наверное, уже все потеряли, — сказала она. — Идемте.
Они вернулись на улицу. Серый увидел, как они выходили, и удивился. Никаких следов конфликта. Девушка вся в себе, как обычно. Старик немного растерян, но доброжелательно улыбается.