— Прости.
Подхватил под бедра и за талию, резко и напористо вошел. Она ахнула — он замер.
— Не хочешь? — спросил, уже ни на что не надеясь.
— Хочу, — вдруг ответила она, глядя ему прямо в глаза. — Только…
Как-то неожиданно все. Она думала, позже, в спальне. Хотелось по-другому. Не готова, но… но… Он так смотрит, что не хочется отказывать. И снова закручивается спиралью желание. Аппетит приходит во время еды. Она тоже его хочет. Обнимает за шею, прижимается, ощущает в себе и ждет.
— Ага, понял. Не дурак, — он уже целовал ей шею, подбородок, добирался до нежных губ. — Сейчас все будет.
Снова накатил, как прибой. Оставляет свои метки и знаки принадлежности на шее. Целует так, что перехватывает дыхание, и кусаешь губы, чтобы сдержать стон. Впиваешься пальцами в твердые плечи, все еще скрытые свитером. Оставил на мгновение и опять вошел.
Да! Вот так. Заставь забыть обо всем. Вечер этот сотри из памяти. Замени собой.
Серый овладевал ею с каким-то упоением, а она отдавалась, как никогда в жизни. Пусть возьмет все, что есть. Стену, кажется, снесут сейчас. Глубже. Чаще. В такой позе как-то все острее ощущается. Каждое проникновение — как молния. Он стал ее опорой, крепко держал на весу и входил, как таран. Но защитники давно пали. Путь свободен.
— Еще.
Он рассмеялся. Подхватил под ягодицы поудобнее и продолжил. Теперь уже медленнее, растягивая удовольствие. Жадные поцелуи до одури. Взрыв.
Потом они стоят у стены, довольные и опустошенные.
— Прости, — повторяет он.
— Не надо.
Инна целует его. Не прощает, а молча благодарит. Было хорошо.
Странно, но очень, очень хорошо.
* * *
После всего случившегося Серому пришлось делать девчонке массаж. Он заметил, как она морщится и поводит плечами. Кожа тонкая, нежная, а он ее так вжал в стену. На постели никак не могла удобно устроиться, крутилась, как юла, туда-сюда. Спать не давала. Он встал, включил верхний свет.
— Так, раздевайся, — велел он. — Ложись на живот.
У Инны округлились от удивления глаза: что он еще удумал. Ладно, посмотрим. Почему-то она ему во всем доверяла.
Она лежала и млела, когда он не спеша разминал ей каждую мышцу, начиная с шеи и кончая многострадальными ногами. Окинул взглядом и снова поразился, какой она создана. Маленькие ступни, тонкие изящные лодыжки, стройные ноги бегуньи, легкая, почти незаметная округлость бедер, крепкая задорная попка — и по контрасту тонкий стан, и позвонки все видно, пальцами пересчитал — вздрогнула и прогнулась, — и плечи эти хрупкие, которые он недавно целовал. Гладит, мнет, и она впивается пальцами в простыню…