– Простите, Высшая, – елейным голоском пролепетал рыб-охранник, – эта железка предназначена Божественному.
– А ты еще мне указывать будешь, раб?! – взвизгнула свинья, и со всего маху влепила рыбе пощечину своей сальной потной ладонью.
Рыб стерпел. Хотя по его напряженному лицу и гневно сведенным бровям было видно, что он готов в гневе разорвать эту зажравшуюся жирную тушу.
– Простите, госпожа, – процедил он.
– Впрочем, ладно, – ответила жирная, – на развлечения Божественного не смею засматриваться.
Седрик приходил в себя медленно, но сквозь спутанную кашу шума и пульсирующего красного света, наполнившую его черепную коробку, он все же осознавал, что жесткие металлические клешни тащат его куда-то без всякого сочувствия оббивая обо все пороги и ступени. Ему показалось, что его волокли так целую вечность, хотя на самом деле он знал, что от дока до верхней станции рукой подать: ведь так гораздо удобнее доставлять все самое необходимое жителям верхушки Прометея. Яркий, нестерпимый свет пробирался под сомкнутые веки капитана. Сознание Седрика было прерывистым и спутанным, он то почти осознавал себя, а то словно бы снова проваливался в забытье. Наконец, его приволокли куда-то и все так же бессердечно швырнули на стул, так что металлические ножки с душераздирающим скрежетом проехались по полу добрых полметра.
От этого последнего броска Седрик кое-как пришел в себя и с трудом приоткрыл веки. Он был уже один в маленькой комнатке с двумя стульями и дверью. Стулья были не одинаковыми: тот, на который робот швырнул капитана, был низким, словно бы сделанным для подростка, второй стул был непомерно высоким, с высокой спинкой и парой ступенек, ведущих к сидению. Стены были обшиты все теми же металлическими пластинами, что и в доках, но здешний металл был гладким и блестящим, без следов коррозии или тусклого налета. Здесь было чисто: даже пол сиял так, как никогда не сияли тарелки на Морже. Морж… Роботы забрали только его или всю команду схватили и приволокли сюда? Седрик понятия не имел. От этой холодной сверкающей чистоты, от слишком яркого света с непривычным голубоватым оттенком у Седрика создавалось ощущение, что сейчас его, так детально освещенного, порежут на части и будут с интересом рассматривать. Кто? Наверное, люди. Что ж, пускай попробуют!
Люди… Седрик давненько не видел людей. Ну, если не считать плакатов, которыми были увешаны стены нижнего Прометея: прекрасные светлокожие фигуры, высокие, статные, в развевающихся одеждах, милостиво простирают руку над темной массой жалких сутулых и горбатых существ, таких, как Седрик. Были еще сюжеты, в которых те же светлые фигуры, но уже с суровым выражением на прекрасных лицах посылали молнии в уродливых и гнусных на вид нарушителей – контрабандистов, воров, нерадивых работников. Изображения, намалеванные на рулонах прозрачной пленки, были не весть как хороши, но главную мысль передавали отчетливо.