Капитан еще не вполне пришел в себя после ударов током и силы снова начать сквернословить у него не нашлось – поэтому он ответил просто смачным плевком, изрядно подкрашенным кровью – под действием волшебной человеческой трости он крепко прикусил себе язык. Седрик целился прямо в бледное уродливое лицо мучителя, но плевок описал дугу и шлепнулся человеку прямо на грудь, задрапированную прекрасными тканями. Человек неловко вскочил, с ужасом и отвращением глядя на испачканную ткань, словно на груди у него сидела какая-то ядовитая мерзкая тварь. Его распухшие бледные пальцы бессмысленно тряслись над плевком – он явно желал смахнуть его, но в то же время боялся прикоснуться. Прислужник запоздало ухватил капитана за шкирку. Со странным повизгиванием человек оскалился и уставился выпученными глазами на Седрика, вполне довольного произведенным эффектом. Изящная золотая тросточка взлетела вверх, готовясь, видимо, зажарить капитана изнутри, как краба, но внезапно воздух прорезал пронзительный вой сирены. Человек обернулся на пронзительный звук, который оборвался так же внезапно, как и начался. Вместо этого зазвучал механический голос:
– Тревога! Тревога!
– Что еще там такое, – раздраженно пробормотал человек и, опустив тросточку, шагнул к двери и высунул голову наружу, в коридор. Видимо то, что там происходило, взволновало его не на шутку, потому что он через плечо бросил своему прислужнику:
– Когда я вернусь, оно должно заговорить, – и скрылся в коридоре. Дверь за его спиной резко захлопнулась, а потом медленно приоткрылась вновь, показывая капитану едва заметную полоску красноватого освещения, льющегося из коридора. Громила-прислужник, видно, не заметил этой оплошности своего хозяина, и с хищной ухмылкой навис над Седриком. Мысль о том, что это – единственный шанс спастись, придала капитану, только что едва способному шевельнуть рукой, такой резвости, на какую громила явно не рассчитывал. Седрик что есть силы рванулся вперед, поднырнул под тяжелый кулак, размашисто летящий ему прямо в лицо, и одним отчаянным броском достиг двери. Пальцы прислужника ухватили воздух в сантиметре от руки капитана. Не оглядываясь, он бросился вперед по коридору с такой скоростью, на какую даже не мог рассчитывать: мимо мелькали красные лампочки, какие-то двери. Седрик понятия не имел, куда бежать, поэтому бросился в ближайшее боковое ответвление. Люк, ведущий вниз, должен быть где-то недалеко. За спиной слышался все громче тяжелый шлепающий топот прислужника. Из-за поворота короткого бокового коридора показался спасительный красный вентиль люка. Седрик бросился к нему, вцепился в вентиль, чтоб рвануть его, что есть силы, по часовой стрелке, но внезапно непреодолимая сила потащила его назад. Лапища прислужника вцепилась капитану в загривок и неумолимо отдирала его от спасительного красного вентиля. Седрик извернулся, как угорь, оказавшись лицом к прислужнику и что есть силы ударил головой в длинный острый нос своего сородича. Хватка здоровяка на мгновенье ослабла, но стоило Седрику сделать рывок прочь, как тяжелые лапищи вновь уцепились за него и потащили назад. Капитан отчаянно барахтался в железной хватке прислужника, но силы были явно не равны. Еще доля секунды – и ему уже не выбраться из захвата. Отчаянье придало капитану почти ненормальную ловкость и скорость. Он ткнул растопыренной пятерней в глаза противнику, и, выиграв долю секунды, чуть отстранился и крепко пнул верзилу в пах. Прислужник сложился пополам, а капитан, освободившись от захвата, не теряя ни секунды, наконец рванул заветный вентиль и, не глядя, бросился в темноту нижней станции.