И, похабно подмигнув мне, она скрылась в толкучке своих не менее жирных дегенеративных подружек, хохочущих неподалеку.
– Шевели ногами! – прикрикнул рыб. После этого случая он явно выглядел взбешенным, и мне очень не хотелось злить его еще больше. Поэтому я просто подчинился.
Уже позднее я успел разглядеть болтавшуюся под потолком тяжелую стальную клетку, наполненную рыбами. Они стояли друг к другу вплотную. Выглядели эти рыбы куда более истощенными, нежели их сородичи-прислужники.
Видев это все я смог сделать вывод о кастовости рыбьего общества. Самые сильные – конвоиры. Они же охранники, видимо, наравне с роботами. Все остальные – бесправная масса. Но их объединяет одно – они все рабы. Почему-то меня это не ужасало.
Краем зрения я заметил ажитацию вокруг подвесной клетки. Люди сгрудились вокруг, и с упоением наблюдали, как один из рабов, схватив стальную пику, с ожесточением вонзал ее острие в тела рыб.
Несчастные существа плакали и кричали, просили о пощаде, но их крики только больше возбуждали хохот толпы.
В один момент клетка опустилась, и охранники выволокли из ее нутра одного рыбоподобного страдальца. Тот выглядел настолько истощенным, что ребра просвечивали сквозь толстую серую кожу, а живот казалось прилип к позвоночнику.
Казалось что, он вот-вот упадет и умрет прямо здесь.
Сперва я не понял, в чем дело. Думал, что его просто изобьют или что-то типа того, а затем вновь отправят в клетку.
Но, вопреки моим ожиданиям, дальше произошло нечто поразившее меня до глубины души.
Толпа, озверев, накинулась на несчастного и принялась с ожесточением его избивать.
Люди таскали несчастное создание от одного к другому, под хохот и крики. Так продолжалось сравнительно долго, что-то около минуты.
– Да что вы делаете?! Остановитесь!
– Лежать, банка!
Снова грубый пинок, на сей раз в основание шеи. И я отключился. А когда проснулся, то больше того рыба не увидел. Меня втолкнули в комнату.
И когда я вошел, моему удивлению не было предела. Огромное помещение, освещенное электроприборами до отказу было забито людьми. Они стояли вдоль стен, их было очень много и одеты они были помпезно – все в туниках и тогах (или как там еще это называется?), украшения золотые, камни-самоцветы, и все это так блистает в софитовом свете что аж моим электронным глазам становится больно (или я выдумываю?).
Это кишащее, как рой пчел, людское месиво сливалось в одну большую темно-розово-золотую массу.
Толпа смеялась и шумела, приветствуя меня аплодисментами. Я не мог понять, зачем я здесь? Рыба, приведшая меня, молчаливо встал у входа, сложив на груди мускулистые руки.