— Ты знаешь, что я пойду туда не за припасами.
— Если мы встретим Навь, если они всё ещё там — мы не выживем. Уж лучше холодная смерть от Зимы.
— Лучше? — взгляд предостерёг его от таких рассуждений. Олежка осёкся, потупился, отступил. Свои следующие слова он произнёс совсем тихо, надеялся, что его не услышат.
— Мы всё равно не найдём мать…
Стиснув зубы до скрежещущей боли, отец шагнул с холма в сторону леса.
Он шёл между хвойных деревьев, прекрасно зная, что откроется среди их густых лап. До дыма оставалось не более двух километров, нашлась и тропа, которая вела прямо к пожару. Это было совсем не хорошо — за дорогой могли следить.
Сняв винтовку, скиталец передёрнул затвор и проверил прицел. За спиной раздался щелчок досылавшего патрон автомата Олежки. Они могли встретиться с Навью уже прямо здесь, на тропе, а значит должны быть готовы выстрелить первыми. В этом случае пришлось бы бежать, а Михаилу хотелось дойти до самого дыма. Он надеялся, что они не столкнутся с чудовищами и одновременно желал такой встречи.
Всё оказалось так, как и представлялось вначале: разрушенное городище уже не горело, лишь чадило углями. Многое не сожгли, лишь разбили. Вокруг лежали сломанные деревянные балки и вырванные доски заборов.
Это селение построили когда-то Оседлые — люди, что пытались выжить все вместе, широкой общиной. Они искали Тепло в крепко сбитых домах с хорошо сложенными печами внутри. Выходили наружу лишь летом, когда солнце становилось способно растопить Зимний снег. К несчастью, лето было тем временем, когда много кто отправлялся на поиски пищи, и убивать за неё никогда не стеснялись.
То, что пепелище устроила Навь — не оставляло сомнений. Это можно было понять по растерзанным телам на земле, по обугленным мумиям сожжённых заживо жителей, по оставленным всюду следам и запаху человеческой крови.
Олег зашёл в один из домов… Увиденное внутри тесных комнат любого бы заставило бежать со всех ног, а потом ещё долго вскакивать с криками среди ночи. Но сын привык к зрелищу холодной жестокости и не отводил своих глаз. Он запоминал все детали, чтобы потом поведать у костров раздиравшие душу сказы. В этом и был хлеб скитальца, часто только такими новостями они зарабатывали пропитание…
— Твари знатно здесь поживились. Должно быть, рядом нора, — огляделся по сторонам Михаил. Воздух вокруг становился колючим, снег летел всё быстрее. — Нашёл что-нибудь?
— Всё, что осталось — это одежда. Но я не трону её…
— И не нужно…
Возле одного из домов стоял оберег — высокая жердь с привязанной на вершине крестовиной из веток. С конца каждой ветки свисали заветные вещи, что должны были защитить живших в этом месте людей: птичье крыло, ржавая подкова, сломанный от старости пистолет. Оберег не помог — у подножия сжались окоченевшие тела молодой семьи — двое взрослых и одна фигурка поменьше. Глядя на них, старик вспомнил Светлану…