За секунду видения Тайменев успел на расстоянии прикоснуться к оголенным электрическим проводам и получил сильнейший разряд. "Нет, - сказал он себе, - Этот таинственный остров способен потрясти всю мою жизнь. И он делает это!"
Голос губернатора вернул его на землю. Радовало, что в кабинете царил сумрак. Николай стоял спиной к потоку призрачного света из окна и потому никто не увидел растерянности и смущения на его лице. Лицо Тайменева, - он это знал, - являлось открытой визитной карточкой, по которой каждый мог прочесть все то, что творилось в сердце и душе.
- ...Тайменев Николай Васильевич, наш гость из России и большой друг наших соотечественников, - просто представил Хету Николая; тут Хету чуть отступил в сторону и склонил голову, - Моя самая близкая родственница Хилария. Она недавно с континента и очень заинтересовалась нашим музеем. Я не думаю, что у нас от Хиларии могут быть секреты.
Тайменев повернул голову в сторону Пола, чтобы увидеть его реакцию. Но Брэйер имел более солидную подготовку по части сокрытия внутреннего мира, да и раньше, очевидно, познакомился с близкой родственницей губернатора. Пол на слова Хету коротко кивнул головой. Николай что-то пробормотал, непонятное и для себя самого. Впрочем, проявления дипломатической учтивости от него не ожидали.
Хету взял Хиларию под руку и подвел к окну. А Тайменев думал, что скрывается за расплывчатым представлением: "близкая родственница". Да все что угодно, решил он, он жены до любимой внучки. Странно, что это так волнует.
Теперь перед окном стояли вчетвером. Николай чувствовал рядом тепло Хиларии.
- Вот они, Знаки Близости. Князь Тьмы, словами Теаве, готовит себе пиршество из моих сограждан. Мой остров летит в преисподнюю, а я ничего не могу сделать. Это не свет падает на нас, мы стоим над зияющим провалом во тьме, в глубине же его еще более мрачные бездны. В который раз мой остров демонстрирует миру: технический прогресс и нравственность несовместимы. Только закон обратной пропорции в их соотношении, и никакого другого! Вы видите настоящее таху-таху, колдовство.
До Тайменева голос Хету доносился откуда-то издали. Так бывает, когда слышишь радиопередачу утром в полусне. А заоконное представление виделось ему как эпизод из новостей на нейтральном экране телевизора: происходит где-то нечто важное для кого-то, но к нему прямого отношения происходящее не имеет. Николаю мучительно захотелось о чем-то спросить Хиларию, что-то выяснить для себя, но он не знал, с чего начать разговор.
Никогда еще ни одна женщина не приводила его в такое состояние. И в какое! Он как мальчик перед ней. Как юнец, не имевший любовного опыта, трясущийся от платонической близости.