Тут он задумался, внимательно глядя на Николая какими-то пустыми, остановившимися глазами. Спутники его тоже молчали, ожидая конца официального представления, они выглядели много трезвее Марэна. Чувствовалась разница в количестве принятого.
- ...Да, Василич, - глаза Франсуа прояснились, и он смог улыбнуться, - Из России.
Снова вопль восторга.
- Сеньор Дорадо! Так его здесь зовут. Почему? Потому что у него золотой характер. И еще он тайный философ. Ведь так, Василич? В России всегда жили и живут Аристотели. Там каждый человек - Аристотель! У них пьяница рассуждает о смысле жизни, как и я, а трезвенник постоянно думает: "А почему все именно так, а не по-другому?" Все ищут ответа. Да, Василич, твоя страна - страна Философия. И потому перемены у вас, - постоянны. Ха-ха-ха... У нас все не так, у нас скучно...
- Не так, не так у нас, - поддержал дружный хор, не понимающий уже, где это "у нас", а где "не у нас", а "у них".
Франсуа бросил мутный взгляд на наручные часы и закричал:
- Бьян! Нам надо спешить!
Гости с Марэном моментально исчезли, как караул по сигналу тревоги. Николай Васильевич привел стол в порядок, убрал напитки в холодильник и отважился на банку пива.
Что-то происходило с Франсуа. Николай воспроизвел в памяти его взгляд. В нем проскользнуло нечто чужое, отталкивающее. Не так уж он и пьян, чтобы не контролировать свое поведение. Такое, по мнению Тайменева, просто невозможно. Психика Марэна сотворена из нерастворимого в спиртном материала. Возможно, это просто впечатление от сопровождающих Франсуа людей. Они из тех, что на лайнере держались обособленно, не сближаясь ни с корпусом журналистов, ни с обычными туристами. Весьма подозрительная компания, и сегодня она в роли необычной. Такие люди не срываются просто так...
Раздумья о переменах в товарище, накопившаяся за день усталость... Николай сказал себе: "Хватит! Отбой!".
Сон пришел сразу. Приснился рисунок на скале в Оронго. И произошло с рисунком то, что обычно происходит с негативом при превращении его в позитив: линии все посветлели, а пустое пространство между ними стало темнеть. Проявление шло до того момента, когда линии общего контура осветлились, засверкали собственным светом. То же произошло с мелкими деталями, - знаками, начавшими оживать. Вначале задвигались в направлениях, указанных стрелками, маленькие прямоугольнички. Стрелки изменились в цвете, запульсировали алым, заструили тревогу. Маленькие человечки, вобрав тревожное излучение изнутри трапеции, зашевелились и как бы побежали, перебирая ножками-черточками. Все другие знаки потускнели и понемногу стали гаснуть, пока не пропали вовсе. Из центра, обозначенного кружком с точкой, вырвался яркий луч, и все разом померкло, рисунок исчез.