Определенно, на острове творится безобразие. Уголовщина на пятачке посреди океана не простое стечение обстоятельств. В закрытой комнате без окон проснулся голодный медведь и теперь беснуется в ярости, бьет посуду и крушит мебель. Но его никто в темноте не видит, даже не знает о присутствии взбешенного зверя. Любой на острове рискует оказаться под сокрушающей лапой.
Тайменев все чаще возвращался к полумистическому разговору с Хету и испытывал нарастающую потребность к действию. Его натура не позволяла пассивно ждать прибытия хранителей закона. Ведь наверняка они знают и о посещении им лагеря археологов, и о ночном визите в палатку подозрительной неизвестной личности в маске островного аборигена.
Делиться с кем-либо переживаниями не хотелось, а что делать, он не знал. Поставив себя на место полицейского и посмотрев на всё со стороны, Николай удивился, почему его до сих пор не арестовали. Немедленно задержать подозрительного иностранца, ведущего себя совершенно не как остальные, слишком многим интересующегося и всегда оказывающегося не там, где предписано!.. Задержать, а уж потом разбираться. А то как бы и этот не пропал!
А полицейский все не приходил. Идти прямо к губернатору и во всем признаться? Хотя признаваться в общем-то не в чем... А больше идти не к кому. Франсуа занят, просто посмеется над опасениями невиновного, подозревающего самого себя. Обратиться к администрации круиза? Холодные глаза сеньора Геренте отрицали такую возможность. Нет, иного выхода, пожалуй, не было: либо сдаться на любых условиях Эмилии, она-то сумеет защитить, как утверждает Франсуа; либо к Хету за советом.
Занятый разбором столь приятной дилеммы, Тайменев не учел, что логика острова Рапа-Нуи отличается от известной ему логики большого мира. Не учел и того, что губернатор советовал ему быть осмотрительным, имея в виду не поступки, но прежде всего мысли, от которых исходят и незрелая детская поспешность, и неторопливая все успевающая мудрость. Ибо логика суть мысль, облеченная в одежду обычая.
Прямолинейно-поверхностная логика цивилизованного человека позволяла кое-как ориентироваться в привычной обстановке, в этой большой полуискусственной оранжерее, названной создателями-жильцами техносферой, второй природой. Тайменев поморщился: техносфера, если быть честным перед собой, ему не нравилась.
Свобода и раскрепощенность внутри оранжереи достигается путем отрицания обязательных норм и правил. Идя обратным путем, от поступков к мыслям, человек может воздействовать на внешний слой техносферы, раскалывая ее как скорлупу ореха и обнажая ядро, живое и пульсирующее. Но общество не простит и потребует платы! Минимальная цена - исключение из общества, вне которого, как оно ни порочно, человек существовать не может. "Исключение должно быть исключено!" - таково правило оранжерейной игры.