Франсуа по этому поводу шумно и много шутил, утверждая, что никто никуда не пропадал, а все это происки международной мафии во главе с Эмилией, старающейся так экстравагантно поразить сердце Тайменева. Дети из секции у-шу сообщили сеньору Дорадо, что по острову бродил оживший дух кого-то из давно умерших жителей Рапа-Нуи. В версиях недостатка не было, но Тайменев изо всех сил старался не вникать в суету вокруг чрезвычайного происшествия, усиленно загорал и плавал над коралловым полем. А по утрам и вечерам активно занимался спортом со своей подростковой командой.
Занятия у-шу позволяли быть информированным и сохранять спокойствие. Но когда он узнал, что ведется следствие, то забеспокоился всерьез.
Во-первых, возникло обоснованное подозрение, что дух из прошлого и ночной визитер, подаривший ему фотоснимки, - одно и то же лицо. Лицо, затем оказавшееся в числе пропавших. Таким образом, он попадал в поле следствия.
Во-вторых, он испытал разочарование от того, что так и не смог ознакомиться с археологическими изысканиями на острове. Теперь археологам не до него и не до работы. Что он скажет по возвращении другу Вене? И еще, вспомнив свои ощущения на стоянке археологов, он упрекнул себя за то, что не поделился подозрениями с кем-нибудь.
Впрочем, кроме как с Франсуа Марэном, и поговорить не с кем. Но эти больные красные глаза Марэна... Почему они излучают подозрительность и осуждение? Франсуа смотрел как обвинитель на преступника, противозаконно гуляющего на свободе.
"Что-то не так, что-то делается со мной, - прошептал Тайменев, - Небывалое: я стараюсь найти в человеке, имеющем одну слабость, - склонность к спиртному, дурное и безнравственное начало". Ведь для Марэна опьянение, - единственная возможность уйти от мучающих его внутренних болячек и неустроенности личной жизни. Если бы не последнее, признался как-то Марэн, он бы ногой не ступил на палубу "Хамсина". Окажись Тайменев на его месте, неизвестно, как бы себя повел. При этой мысли Николай зябко передернул плечами: потерять здоровье и физическую форму было бы жизненным крушением.
Что-то он стал близко к сердцу принимать события в ближнем социуме. Ведь он, Тайменев, простой турист, отдыхающий за свои честно заработанные денежки. И все происходящее на острове не может иметь к нему прямого отношения. Не может? А как же статуэтка дракона, совершающая второй мистический круг?
И, наконец, всплыло в памяти осторожное предупреждение губернатора Хету быть более осмотрительным.
По всему выходило, что Николай один из всех туристов причастен к происшествию. А когда вспомнил, сколько ошибок свершила Фемида с глухой повязкой на глазах, делалось неуютно.