Круг экзопсихологов считал случай с Вито Форстером профессиональным упущением, но ничего не мог сделать; добровольный узник кроме как с Туром, ни с кем не желал видеться и говорить.
Звездная болезнь, - так назвала состояние Вито Северина Джинс. Он просто не желает признаться, что боится космоса, по-детски хочет назад, на Землю. Каким-то хитрым путем она узнала, что Форстер ежедневно слушает оперы, запас которых в хранилище памяти "Ойкумены" был весьма скромен. Видно, Форстер взял с собой в полет собственную коллекцию.
...Звездная болезнь и ностальгия... ...Страх перед звездами...
Тур окинул рассеянным взглядом полусферу, застывшую над головой.
Только в навигаторской можно видеть сразу и Солнце, и три светила альфы Кентавра, и все привычные землянину созвездия. Как можно не любить эту картину? Отчего ее бояться? "Ойкумена" прошла половину пути, а мир оставался неизменным для человеческого взгляда, только приборы бесстрастно регистрировали сдвиги в параллаксах. Понимание парадокса: годы полета на полусветовой скорости, - и никаких изменений! - приводило к дерзким умозаключениям: сколь громадна Вселенная и как мал человек; мал, но велик, если дерзнул на такое!
Они, - первые среди людей. Но Форстер не любит слова "первый", оно для него бессмысленно. Первая Звездная... Уже через день после того, как они смогли рассмотреть планеты Альфы Кентавра, Вито назвал ее Последней. Может быть, для хрониста с его специфическим складом ума такие выводы логичны и естественны? И странное сочетание обязанностей хрониста с увлечением оперой... Не здесь ли указание, намек на разгадку причин его поведения?
Посещающие навигаторскую далекие от космологии члены экспедиции всегда со скрытой опаской разглядывали расположенные по периметру над полом звездные карты различных участков пути "Ойкумены". Окрестности Солнца, облако Оорта, увеличенные снимки системы Кентавра, постоянно уточняющийся курс с отметками возможных точек гравитационных и пространственных неоднородностей и возмущений... Опасение перед неведомым присутствовало в каждом, но большинство умело справляться со страхом. Круг Северины старался вовремя помочь, если нормальные генетически объяснимые проявления настороженности грозили перерасти в патологию.
Тур погладил Леля, тот замурлыкал. Голубые глаза кота в скудном освещении навигаторской светились двумя неизвестными звездами.
Максим в душе не разделял диагноза Северины. Не страх владел Форстером, а нечто другое.
- Лель, как ты-то, не боишься звездных вихрей? Нет, ты ничего не боишься. Тогда ответь мне, почему до сих пор нет Лойды? Ведь она никогда не оставляла нас надолго одних?